Пиковый интерес - Валентина Демьянова Страница 42

Я сидела на полу и плакала от обиды и бессилия. Мне так нужна была помощь и дружеская поддержка, я так устала от одиночества и забот, а Олег, как впрочем и всегда, занят лишь собой. Я сидела скорчившись, обхватив себя руками, и рыдала в голос. Слезы горохом катились из глаз, собирались в крупные капли на носу и падали на глянцевые фотографии, с которых на меня смотрело улыбающееся лицо брата. Тут вдруг неожиданно ожил и залился требовательным звонком телефон. Я схватила трубку и услышала жизнерадостный голос

― Наташка! Привет! Сто лет тебя не видела! Как дела?

― Привет, Маринка! ― всхлипнула я.

От рыданий нос у меня заложило, голос сел и звучал, как из подвала.

― Эй, что это ты так странно говоришь? Плачешь, что ли?

― Есть немного! ― нехотя выдавила я, утирая глаза ладонью и стараясь унять подступающие слезы.

― Случилось что? ― спросила Маринка.

Ее голос был полон участия и заботы, которых мне так не хватало, и которых я не дождалась от брата, в результате я не выдержала и снова заревела в голос:

― Да-а!

― Наташка, да что с тобой?! Что там у тебя произошло? ― всполошилась Маринка. ― Господи, ну, что ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь!

Говорить я не могла. Тело сотрясалось от рыданий, я захлебывалась в слезах, а из трубки несся встревоженный Маринкин голос:

― Наташка, успокойся, ради бога! Ну, успокойся, пожалуйста! Что там у тебя за беда приключилась? Я могу помочь?

Порыдав в трубку некоторое время, я начала понемногу успокаиваться. Слезы еще катились из глаз, но это были те тихие слезы, которые приносят облегчение и после которых в голове наступает гулкая пустота. В общем, я пришла в себя и смогла вполне внятно сказать:

― Нет, ни чем ты мне помочь не можешь.

― Ну, ты хотя бы расскажи, ― не отставала Маринка

― Не могу, ― тяжело вздохнула я, ― это не телефонный разговор.

Эта фраза подхлестнула Маринкино любопытство, и она загорелась:

― Ну, так приезжай ко мне! Посидим, выпьем, и ты мне все расскажешь. Если я и не помогу, так хоть выговоришься, легче станет.

Ехать, куда бы то ни было, мне совершенно не хотелось и я начала вяло отнекиваться, но Маринка отступать была не намерена и еще добрых двадцать минут горячо убеждала меня, что подруги для того и существуют, что бы можно было выплакаться на их теплой груди.

Вообще-то, подругами, даже в широком смысле слова, мы с ней не были. Нас скорее можно было бы назвать приятельницами, причем не очень близкими. Мы познакомились, причем совершенно случайно, на дне рождения моей подруги Машки.

Машка была совершенно уникальной личностью. Она принадлежала к той части человеческого рода, которая не выносят одиночества, оно ей противопоказано. Чрезвычайно живая и общительная, Машка обладала необыкновенным даром знакомиться с людьми и тут же превращать их в своих друзей. Ее жизнь была до предела заполнена общением, телефон с утра до вечера разрывался от звонков друзей и просто знакомых, с которыми она вела бесконечные разговоры, а в ее трехкомнатной квартире в это время толклись другие друзья и знакомые. Но такой повседневной насыщенной жизни Машке казалось мало, поэтому она по любому поводу, а чаще без него, устраивала у себя многочисленные тусовки, пышно именуя их «приемами» и собирая на них тьму самых разных людей.

Тот день рождения не был исключением. Машка праздновала его широко и с большим размахом, благо материальное положение мужа это вполне позволяло. Я, как всегда, опоздала и явилась, когда почти все уже были в сборе. В квартире стоял сдержанный гул голосов нескольких десятков одновременно говорящих людей, а по комнатам плыл голубоватый дым от бесчисленного количества выкуренных сигарет. За стол, правда, еще не садились, то ли ждали кого, то ли на кухне не все было готово. Многочисленные гости развлекали себя, как могли: слонялись по квартире, собирались в группки по интересам и что-то оживленно обсуждали, курили, выпивали и просто стояли в сторонке, терпеливо ожидая, когда позовут к столу.

Маринку я заметила сразу, она выделялась даже в этой пестрой толпе самых разных Машкиных друзей и подруг. В ней все било в глаза и все было чересчур: чересчур много золотых украшений, чересчур узкие кожаные брюки на крутых бедрах, чересчур яркие пухлые губы, чересчур рыжие волосы. Она стояла около стены с бокалом в руке, молча курила и выглядела экзотической птицей, случайно залетевшей на птичий двор.

За столом мы оказались рядом. Маринка весело глянула на меня и непринужденно спросила:

― Что пить будем?

― Коньяк, наверное, ― неуверенно ответила я.

― Отлично! ― одобрительно кивнула она и обратилась через стол к парню напротив:

― Молодой человек, будьте добры, передайте нам вон ту бутылочку коньяка.

Парню самому коньяк нравился, поэтому он протянул ей бутылку с большой неохотой. Маринка разлила коньяк по рюмкам, а бутылку предусмотрительно поставила рядом с собой. Поймав через стол вопрошающий взгляд парня, сурово сказала:

― А бутылочка пускай здесь постоит. Вы, молодой человек, вполне обойдетесь водкой, а дамам уступите коньяк.

Парню заявление не понравилось, но возражать он не стал и сердито уткнулся носом в тарелку.

― Ну, погнали! ― весело блеснула глазами Маринка и лихо опрокинула рюмку в рот.

Я последовала ее примеру и через мгновение почувствовала, как в желудке разлилось приятное тепло.

― Ты, давай, закусывай! ― свойски толкнула меня в бок Маринка, наклонилась поближе и жарко зашептала:

― С этой публикой ухо надо держать востро! Не успеешь глазом моргнуть, как они со стола все сметут. Это те еще орлы! Не теряйся, иначе останешься голодной.

Коньяк уже ударил в голову, я немного захмелела и потому весело засмеялась в ответ. С ней было легко и просто, она охотно пила, со вкусом закусывала и непринужденно болтала. В общем, Маринка оказалась смешливой девицей, которая не дура выпить и остра на язык. Мы опрокинули еще по несколько рюмок, пришли в прекрасное расположение духа и принялись болтать, беспричинно хихикая и высказывая поразительно единодушное мнение по всем вопросам.

После того дня рождения мы с Маринкой еще не раз встречались на Машкиных «приемах», болтали как старые знакомые и даже обменялись телефонными номерами, но близкими подругами так и не стали. Машка на все мои вопросы о Маринке или отмахивалась или отделывалась туманными фразами. Единственное, что мне удалось из нее вытянуть, так это то, что Маринке нет необходимости работать и в деньгах она не нуждается, так как у нее в приятелях крутой мужик по имени Армен.