Реализация - Евгений Вышенков Страница 42

…Когда Ильюхин зашел в холл «Астории», Юнгеров уже ждал его. Было видно, что Александр Сергеевич сильно нервничает. Полковник тоже, бывало, выглядел лучше.

– Поговорим? – спросил Юнгеров.

Виталий Петрович некоторое время молча разглядывал его, потом кивнул:

– Поговорим.

– Руки жать будем? – поинтересовался Александр Сергеевич.

– Будем, – ответил Ильюхин и протянул руку. Юнгерову немного полегчало, и он предложил пройти в кафе. Они уселись за столик, стоявший в самом углу.

– Два эспрессо, две воды без газа, лед, – скомандовал Александр Сергеевич подошедшей официантке и посмотрел на полковника. – По рюмке, я думаю, потом?

– Если бог даст, – уклончиво ответил Ильюхин.

Официантка убежала. Юнгеров набрал в легкие воздуха и начал без обиняков и долгих предисловий:

– Виталий Петрович, я волнуюсь, ты прости, но думаю, что понимаешь… Последние события, они… Знаешь, волки – стайные звери. Они живут в стае, в стае и погибают. Понимаю хорошо, что ты – другой случай, и не предлагаю тебе выбираться в доле. Я хочу предложить выходить из всей этой… ситуации… вместе. При этом я многого не знаю, но ситуация, в целом, мне ясна. Как я ее вижу: Штукин проходит у вас, как внедренный сотрудник. Егор – просто сотрудник, но он еще и очень близкий мне человек. Расстрел…

Тут Александр Сергеевич слегка запнулся и уточнил:

– …Первый расстрел, который был в лифте, организовал Гамерник. Думаю, что он мог иметь отношение и к вашей разработке в отношении меня. Я немного… нет, не так… Я не вижу за собой какой-то вины. Может быть, только в том, что чего-то недооценил, в чем-то не разобрался, что-то не смог предвидеть. Многие события происходили за моей спиной. Да, цинично сейчас об этом говорить, но деньги, которые Крылов должен был везти в Москву – мне возвращены, так что система функционирует дальше. Уточню: эти деньги предназначались большим чинам в Москве, чтобы товарища Гамерника можно было урыть на законных основаниях. У нас в стране все стало совсем интересно – чтобы посадить негодяя и убийцу, надо платить большие деньги большим людям… Ладно, я не об этом… Если бы я думал о тебе плохо – я бы не попросил о встрече. Слышал – только хорошее. В том числе и от Петра, который тебя не очень любил. Так вот: я хочу обсудить с тобой судьбу Егора. А именно – как его вытаскивать с кичи. При этом замечу, что на законность в данном вопросе мне… Не интересует меня в данном случае законность… Я хочу вытащить Егора и похоронить друга, как подобает, – с государственными почестями. И мне плевать, кто и что о нем думает!

У Юнгерова перехватило дыхание. Он вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб и постарался сдержать движение кадыка.

– Девушка! – гаркнул Александр Сергеевич. – Я за кофе по двести рублей плачу и еще должен ждать, пока вы нагуляетесь?

Официантка вздрогнула, вспомнив о заказе, и заметалась за стойкой вместе с барменом. Другая официантка, наткнувшись на дикий взгляд Юнгерова, все перепутала и поставила на столик перед ним рюмку коньяка. Александр Сергеевич выпил ее залпом и сказал свистящим шепотом:

– А теперь – кофе! Очень прошу.

Официантка засеменила к стойке, испуганно озираясь.

– Так вот, – снова обратился к Ильюхину Юнгеров. – Похороню Петра, вытащу Егора, а там – видно будет. А видно будет, что Гамернику – не жить. Я перед тобой юлить не собираюсь.

– И я не собираюсь, – впервые откликнулся ни разу до того не перебивший Александра Сергеевича полковник. – А раз не собираюсь, то… Несмотря на некоторые неточности в формулировках, картину, в целом, ты видишь правильно. Некоторых деталей я не знаю и сам. Пока. Да, кстати… Там, в Пушкине, трупы двоих опознали… Они и расстреливали тот лифт. Мы их установили достаточно давно, но… Доказательной базы не было. Теперь она уже и не нужна. Жаль, «наружку» за ними сняли… У нас на «наружку» очередь… Я оценил, что ты деликатно обошел то обстоятельство, что у меня ситуация аховая. В войну при таких раскладах стрелялись… Тебе я не друг, но уже и не враг. А потому все, что натворил Егор, я вижу не только сквозь призму закона, будь он неладен…

Официантка поставила наконец на столик чашечки с кофе, Ильюхин выпил свою залпом и закурил.

– Что-нибудь еще желаете? – спросила официантка.

– А не видно, что мы желаем? – рыкнул Юнгеров, и девушка снова убежала.

Виталий Петрович глубоко затянулся и очень тихо сказал:

– Конечно, Александр Сергеевич, Егора надо вытаскивать. Спасать, кстати, придется не только его одного, но об этом после… Как? Это уже больше мой вопрос, тут позволь мне быть руководителем.

– Говори, когда и что нужно, – серьезно произнес, почти потребовал Юнгеров.

– Денег тут точно не надо или… – Ильюхин задумался: – Так… Деньги тут – не самое главное. Нужно, чтобы все выполняли мои указания.

– Решено, – мгновенно согласился Александр Сергеевич. Он поверил полковнику.

Ильюхин потер лоб и устало вздохнул:

– Ты знаешь, Сергеич, это, конечно, не мысль сегодняшнего дня, но я уйду с этой работы. Эх, как промахнулся Акелла… [31]

Юнгеров дернулся было сказать, что, дескать, давай сначала потушим пожар, а там сработаемся – и так далее, но у него хватило ума и выдержки промолчать.

Но Ильюхин, видимо, прочитал что-то в его глазах, потому что улыбнулся совсем грустно и снова полез за сигаретами:

– Что ж мы за люди такие? Действительно, что ли, заблудились когда-то? Дикие мысли в голову лезут. Неужели должна была случиться вся эта жуть, чтобы мы смогли встретиться и нормально, по-человечески поговорить?

Теперь вздохнул Александр Сергеевич. Он пошарил по карманам и, не найдя курева, спросил:

– Можно я у тебя сигаретой угощусь?

– Бери, конечно, – протянул пачку Ильюхин.

Они долго курили молча, но молчание это не было тягостным. Они просидели в кафе еще несколько часов, выпили много чашек кофе и выкурили еще больше сигарет.

Юнгеров и Ильюхин расстались, лишь когда уже совсем рассвело, договорившись о следующей встрече этим же вечером. Они оба смертельно устали, но не друг от друга…

…А Егор Якушев, спасать которого от тюрьмы договорились Юнгеров с Ильюхиным, спал под охраной в больничной палате, усыпленный обезболивающими и успокаивающими средствами.

Ему снился странный сон – будто он входит в необъятную гостиную какой-то странной усадьбы. Посреди гостиной стоял огромный стол, на грубой бесконечной поверхности которого лежала разная снедь и стояли бутылки. Якушев пригляделся сквозь странный малиновый сумрак и узнал сидевших за столом людей. Это были Юнгеров, Ильюхин, Крылов и Ермилов. А еще там сидел Штукин, только не рядом со всеми, а чуть поодаль. И все они доброжелательно смотрели на Егора и улыбались. Штукин тоже улыбался, и не ернически, а нормально, как в тот день, когда он передавал Якушеву дела. Егор от его улыбки чуть насупился и спросил: