Господа офицеры - Андрей Ильин Страница 40

А вот поминок не было — не получилось.

Вечером пришел Валериан Христофорович, сказав, что прознал-таки, где находятся нумера Юсупа-татарина, и что надо бы ехать туда непременно теперь, потому как верные люди сказали, что там второй день идет гульбище, а на третий, как водится, все с себя пропив и прогуляв, постояльцы разбредутся кто куда. И тогда уж поди свищи ветра в поле!...

Собрались споро. Мишель лично осмотрел и проверил все оружие, в который раз мимолетно пожалев, что его хлопцы выбрали невообразимой величины маузеры, которые в отличие от револьверов или браунингов под одеждой не спрячешь. Ну да теперь что говорить!...

— Горячки не пороть, вперед не соваться, слушать меня как родного батюшку! — инструктировал он свое воинство.

Хлопцы стояли серьезные, насупленные, готовые идти хоть теперь в огонь и в воду. Знать бы, кто из них будет завтра жив...

— Господи!... Валериан Христофорович, а вы-то куда собрались?! — ахнул Мишель, видя, как старый сыщик, прилаживая поверх шубы кобуру бесхозного, оставшегося от Сашка маузера, встает в строй.

— Я, милостивые государи, с вашего позволения, еду с вами-с! — безапелляционно сказал Валериан Христофорович. — А впрочем, хоть даже и без оного! Вам одним на Хитровку никак нельзя — пропадете!

— А с вами?

— И со мной тоже пропадете, — вздохнул сыщик. — Но чуть с меньшей вероятностью. Так что не надо меня уговаривать — я вам не мальчик!

Пришлось смириться.

Подогнали к крыльцу реквизированный у шведского посла автомобиль, который ради такого случая кое-как, но завелся. Расселись на роскошных кожаных диванах, плотно притиснувшись друг к дружке.

— Трогай, милейший! — скомандовал Валериан Христофорович.

— Куда? — повернулся присланный из гаража шофер в кожаных крагах и огромных, на поллица, мотоциклетных очках.

— На Хитровку!

— Куда-куда?! — переспросил шофер, подумав, что ослышался. — Туда не поеду!

Но, рассмотрев хмурые лица и сложенные поверх колен здоровенные деревянные кобуры, вздохнув, пошел крутить ручку.

Тронулись...

Полузанесенные московские улицы были пустынны, лишь изредка попадались похожие на тени прохожие, которые при виде большого черного автомобиля предпочитали побыстрее свернуть куда-нибудь в ближайшую подворотню. Пару раз, ткнувшись в сугробы, застревали, так что приходилось выбираться на мороз, совместными усилиями выталкивая машину из снежного плена. Колеса, обмотанные цепями, прокручивались, обдавая всех колкой ледяной крупой.

Но все ж таки доехали.

Шофер заглушил тарахтящий двигатель, встав посреди улицы и наотрез отказавшись забираться в хитросплетения хитровских переулков. Дальше пошли пешком. И лучше, что пешком, так они меньше привлекали внимание.

Дорогу указывал Валериан Христофорович, который нырял в какие-то похожие на щели ворота, а то и просто протискивался в дыры в заборах.

— Сюда, господа, сюда... Осторожно, тут ступеньки...

Разобраться без провожатого в катакомбах полуразрушенных зданий и хаосе нагроможденных друг на друга пристроек было бы невозможно. На Хитровке не было указателей и номеров домов — местные жители легко обходились без них, а посторонним здесь делать было нечего.

Мишель читал Гиляровского, а один раз даже встретился с ним лично, случайно столкнувшись в коридорах министерства. Но теперь от той, описанной дядей Гиляем Хитровки почти ничего не осталось. — Здесь тоже царило запустение — двери стояли заколоченными, окна выбитыми. Но жизнь теплилась, потому что тут и там улицы пересекали хорошо натоптанные тропинки...

Где-то далеко мелькнул и тут же погас свет, раздался истошный женский крик, бухнул, раскатившись эхом, одиночный выстрел. И вновь все стихло... Хитровка жила своей, гораздо более суровой и страшной, чем раньше, жизнью. И до того человеческая жизнь здесь ценилась в ломаный грош, а теперь запросто могли зарезать за полкраюхи хлеба или прогорклый сухарь.

— Осторожней, господа, не расшибитесь, здесь низко!

Присев, протиснулись в какой-то пролом в стене, вышли в небольшой, занесенный по самые окна двор.

Остановились.

Валериан Христофорович снял перчатки и, сунув в рот два пальца, залихватски свистнул.

Ему ответили.

— Ждите меня здесь, — приказал Валериан Христофорович.

Шагнул куда-то в темноту.

Навстречу ему из какой-то дыры выскочила неясная тень.

— ...токма из уважения к вам... потому как завсегда знал вас как честного человека...

— ...не обижу, голубчик... — смутно гудели голоса.

Наконец прозвучал последний аккорд:

— Спасибо, милейший, вовек не забуду! — пробасил голос старого сыщика.

Тень метнулась и пропала.

— Там они, — сказал Валериан Христофорович. — Кажись, и Федька тоже.

— Кто это был? — настороженно спросил кто-то из хлопцев.

— Хороший человек, — неясно ответил сыщик. — И мало того — «медвежатник» знатный. Сейфы ломает — что семечки щелкает.

— Что же вы его не арестовали? Надо бы его в чека — да к стенке!

Валериан Христофорович только хмыкнул.

— А кто вам тогда, милостивые государи, подскажет, где Федьку искать? Эх, лузга!... Весь сыск на таких, с позволения сказать, помощниках держится! А вы — к стенке!... Самих бы вас!...

Вышли из двора через подъезд с выбитыми дверями, свернули налево, прошли еще с полквартала и остановились.

— Здесь нумера Юсупа-татарина и есть! — указал Валериан Христофорович.

— Где? — не поверили хлопцы. Перед ними было какое-то до основания разрушенное и полусгоревшее здание.

— А вы не глядите на наружность-то — она обманчива, — сказал Валериан Христофорович. — Я вон два раза на милейших барышнях женился, а выходило, что на сварливых дурах и к тому же уродинах!

Мишель тихо хохотнул.

— Это только парадная сторона такая неказистая, а изнанка другой будет! Поди, сами увидите!

Мишель приказал достать и приготовить оружие.

— Стрелять в крайнем случае, — предупредил он. — А то, не ровен час, друг дружку перестреляете. А вам бы, Валериан Христофорович, вовсе туда не ходить.

— Ну да! — не на шутку обиделся сыщик. — Сюда вас сопроводил, а туда, выходит, рылом не вышел? Нет уж, господа, не обессудьте, а только я с вами пойду.

И стал, пыхтя, вытаскивать из кобуры маузер.

Мишель отвернулся. Сердце тревожно ныло. Как перед атакой на германские позиции, когда вот-вот взорвется ракета и заверещат со всех сторон свистки, выгоняя солдат из окопов в чисто поле, под шрапнель германских батарей.