Селфи с судьбой - Татьяна Устинова Страница 4

– Секундочку, – перебил профессор. – Кто сидел? Знакомый, незнакомый?

– Не, незнакомый. Он вот вроде… дремал как будто! Я ещё подумал: вставай, мужик, холодно, одно место отморозишь!.. А Петровича я после увидал, он от пристани вверх поднимался. Ну, пьяненький уже, конечно. Тоже вот что значит – судьба, а? Знал бы я тогда, что он тётку эту идёт душить! Ну, приехали. Говорю же, если напрямки, тут две минуты! У нас здесь всё рядом.

По тому, как водитель выскочил из машины, как открыл заднюю дверь и подал рюкзак, Илья понял, что хорошо бы ему заплатить, несмотря на то, что машину за ним «прислали». Он вытащил из заднего кармана джинсов купюру, сунул в холодную, жёсткую, как наждак, ладонь, и, видимо, сунул больше, чем требовалось, потому что водитель подбежал и открыл перед ним дверь.

– Вы, если куда понадобится, в Тутаево или на станцию, сразу мне звоните! Вот телефон мой, я мигом подъеду.

Илья пообещал звонить, подождал, пока машина в несколько натужных приёмов развернётся и уедет, и огляделся по сторонам.

Хорошо освещённая, широкая мостовая перед нарядным подъездом в русском стиле была вымощена брусчаткой, скорее всего – недавно. Старая, по всем правилам уложенная брусчатка не шумит и не воет под колёсами. Вдоль двухэтажного купеческого особняка горели солидные фонари, и все окна светились празднично, полоска газона была зелёной, ухоженной, как будто летней. Вход располагался в полукруглом эркере, тепло и призывно освещённом изнутри, с невысокой белой балюстрадой на уровне второго этажа.

…Вот молодец Олег Палыч! Оборотистый мужик, ничего не скажешь!..

Мостовая, постепенно расширяясь, переходила в небольшую уютную площадь, с двух сторон окружённую каменными двухэтажными домами. С третьей стороны был прудик, в котором колыхалась и подрагивала от ветра тёмная вода. Посередине площади высилась колокольня. Интересно, это та самая, которая чуть было не завалилась?..

Илья сбросил рюкзак на лавочку, вытащил из кармана перчатки и не спеша пошёл через мостовую к старым липам, просторно стоявшим на берегу прудика.

– Ой! А вы куда?

Илья оглянулся. Высокая дверь в эркер была открыта, из неё выглядывала женщина в накинутом на плечи платке. Она улыбалась и махала ему рукой.

– Я гляжу, машина подъехала, а гостя нету! Заходите, заходите, не стесняйтесь, холодина – страсть! А у нас топлено!

Илья повернул обратно.

– Что-то припозднились вы, мы вас раньше ожидали! Давайте я вещи ваши заберу.

– Благодарю, я сам.

– Олег Палыч звонил, осведомлялся, прибыли, нет ли, а мне и сказать-то нечего! Ну, слава богу, на месте!..

Вестибюль, как ему и полагается, был раззолочен, выложен сверкающей плиткой и уставлен прекрасными вазами – тут и там.

Впрочем, самому себе признался профессор Субботин, оформлено не без юмора.

– Можно паспорт ваш? Кухню мы предупредили, что ещё один гость у нас опаздывает, так что ждут вас, поужинаете, отдохнёте. Апартаменты самые удобные, как Олег Палыч распорядился. – Женщина хлопотала за конторкой, время от времени взглядывала на него и улыбалась. – В первый раз у нас? Понравится, завсегдатаем станете, вот помяните моё слово!.. У нас так не бывает, чтоб по одному разу приезжали. И от суеты отвлечётесь, и поработаете! Вы же работать приехали?

Илья согласился совершенно искренне – он приехал работать.

– У нас многие приезжают и работают!.. Вот фильм вышел недавно про инопланетян, не видели? Такой шикарный, рекламу целыми днями крутили! Так режиссёр и сценарист у нас целый месяц прожили, всё писали, писали!.. Целями днями напролёт!

– Это нонсенс, – вылез разомлевший было в тепле профессор Субботин. – Так не бывает. Чтобы сценарист с режиссёром днями напролёт работали. А водку они когда пили? По ночам?

Женщина засмеялась и покачала головой:

– Ну, не без этого, конечно, без этого у творческих личностей дело не идёт! Да вы и сами небось знаете, вы же писатель, инженер, так сказать, человеческих душ.

Профессор Субботин не знал, что он писатель.

– А Олег Палыч? На месте? Мне бы с ним переговорить.

– Ой, – огорчилась администратор. – Как раз нету его. Уехал, и давно уж. Велел вас встречать, принимать, как дорогого гостя, потчевать, ухаживать, а сам уехал. Но я могу ему позвонить, – и она схватилась за телефон.

– Спасибо, не нужно, – остановил её Илья. – Завтра поговорим.

– Ваш номер на втором этаже, в самом конце коридора, там тихо, никто не обеспокоит. Люкс, называется «Николай Романов».

– Романов, – под нос себе пробормотал профессор, – да ещё Николай!..

– Я вас провожу, помогу с вещами.

Воспоследовали препирательства. Женщина настаивала на помощи и ухаживаниях, а Субботин отказывался и благодарил. Победа осталась за ним, и через пять минут он уже с изумлением оглядывал огромный роскошный номер. Здесь не было ни позолоты, ни сверкающей плитки, ни окаянных точечных светильников на потолке. Номер в точности оправдывал своё название – паркет, крашенные в синий цвет стены, дубовые шкафы в стиле модерн, полосатые кресла, оттоманка возле самого окна, а рядом старинный торшер, наводивший на мысль о толстой книге и чашке английского чаю, письменный стол с чернильным прибором, головой купидона и зелёной лампой на полированной каменной подставке.

Илья подошёл и приподнял лампу. Она тяжеловесно покачнулась и поехала у него в руке – всё настоящее, никаких пластмассовых подделок.

– Всевышнему Богу, – пробормотал профессор Субботин, отдёрнул белоснежную тонкую штору и посмотрел вниз, – и людям известно, что трачу я деньги, добытые честно…

…Кто такой этот всесильный и оборотистый Олег Павлович, принимавший его по первому разряду и воздвигший в номере в сельской гостинице дубовые шкафы в стиле модерн? Что за таинственное убийство произошло в этом уютном и странном мире? Что за люди живут за толстыми глухими стенами?..

…Пожалуй, расследование обещает быть интересным, хотя задача и кажется чрезвычайно простой. Поначалу профессор сомневался, стоит ли соглашаться – он не любил примитивных загадок! – а сейчас радовался, что согласился. Курс лекций, которые он читал студентам, начинался со второго семестра, и осенью, как правило, ему особенно нечем было заняться.

Какое-то движение внизу на лужайке привлекло внимание Субботина, но видно было плохо. Он выключил свет – комната как будто ухнула в непривычную, немосковскую темноту – и снова посмотрел вниз.

Этой стороной особняк был обращён в парк, и в темноте казалось, что парк огромен и запущен, как лес. Белый плотный туман, подпёртый снизу светом из окон, лежал над травой пластами. Не было видно ни дорожек, ни тропинок. Илья почти прижимался носом к холодному стеклу, и дыхание то расползалось у него перед глазами, то медленно таяло, и он снова начинал видеть. Тёмный силуэт, темнее деревьев, неторопливо двигался к дому, возникая и вновь проваливаясь, как в чернила. Илья вдруг подумал, что сейчас человек поднимет голову и увидит его, и почему-то от этой мысли ему стало не по себе.