Скрижали бессмертных богов - Лариса Капелле Страница 4

Шломо бен Натан проклинал самого себя. Как он мог быть настолько наивным? Только что он был уважаемым ученым, благополучным обитателем Тель-Авива, счастливым мужем и отцом. Но все это было реальным всего лишь несколько минут назад. Теперь же он был распластан на полу собственной гостиной, и страшная, мученическая смерть ожидала его. Но даже не это было самым главным. Он поносил собственную доверчивость. Шломо бен Натан, как только узнал о гибели Мордэхая, предпринял все возможные меры предосторожности. Он остерегался всего. Часто менял свои привычные маршруты. Договорился с руководством, что будет приходить в различное время. Сразу заводил машину в гараж. Держал запертыми окна и двери. Уговорил жену с детьми уехать к ее матери. Даже за покупками перестал ездить, заказывая все на дом. Это его и погубило. Один, загнанный в угол, не знающий, к кому обратиться за помощью, он начал пить. Если бы он был трезвым, он не подпустил бы к себе никого, но алкоголь ослабляет бдительность. И сегодня, когда на пороге появилась милая молодая женщина в джинсах и футболке с символом футбольного тель-авивского клуба, он предложил ей зайти. Она наклонилась, чтобы занести коробку с заказанными продуктами. Как истинный джентльмен, он отодвинул девушку и взялся было за коробку, но тут же получил резкий удар по затылку. Когда пришел в себя, было уже поздно. Он попытался было распутать веревки, надежно связывающие его по рукам и ногам.

– Не дергайся, – по-английски произнесла девушка, – только повредишь себе запястья. В этом нет никакого смысла, средство скоро начнет действовать. Даже если сможешь развязаться, далеко не уйдешь. Поэтому, будь добр, не осложняй мне жизнь.

Обращалась она к нему совершенно спокойно, как терпеливая медсестра уговаривает капризного пациента. Он чувствовал, как постепенно немеют ноги. «Что она мне вколола?» – подумал он в отчаянии. Конечности больше его не слушались, но голова работала на удивление ясно.

– Думаю, что ты догадался, почему я здесь?

Он отчаянно помотал головой.

– Обманывать нехорошо, – как маленькому объяснила ему молодая женщина, и острая боль разорвала его мозг. Средство парализовывало, но абсолютно не снимало болевой синдром. Даже наоборот, ему было очень, очень больно.

Она нисколько не торопилась. С любовью разворачивала какие-то блестящие инструменты. Он догадывался, для кого они предназначены.

– Я не знаю, чего вы от меня хотите, – пробормотал он, старательно отводя глаза от сияющего в проникающих сквозь занавески солнечных лучах металла.

– Повторяю: обманывать не рекомендуется. Впрочем, мне все равно. Рано или поздно ты заговоришь, хочешь ты этого или не хочешь, – усмехнулась она.

– Я не обманываю, – продолжал упорствовать пленник.

Она подошла к нему и стала рассматривать, слегка наклонив голову:

– Никогда не думала, что тайну могут доверить таким слизнякам, как вы! Какая глупость и недальновидность! Вы же все совершенно недостойны ее! Глупые, трусливые, ничтожные животные!

Он не знал, что текло по его лицу, капли пота, слезы или кровь. Он чувствовал, как медленно, но верно теряет волю, рассудок, все, что делало его человеком. Он желал одного, чтобы она заткнулась! Заткнулась и прикончила его наконец. Но с безнадежной ясностью он понимал, что его конец будет очень, нестерпимо, чудовищно медленным…

Таня окинула быстрым взглядом комнату, час назад бывшую симпатичной и изящно обставленной гостиной зажиточного обитателя тель-авивского пригорода. Сейчас это помещение больше напоминало скотобойню. Она потянулась до хруста в суставах. Работа иногда была физической, а иногда и просто грязной. Но ничего не поделаешь. Молодая женщина поморщилась. «Еще пара таких контрактов, и можно выходить на пенсию», – мелькнуло в ее голове. Но клиентов в следующий раз надо будет выбирать попроще. Кого-нибудь вроде разочаровавшихся в браке супругов или злопамятных конкурентов. Если бы не астрономическая сумма вознаграждения, она ни за что бы не взялась за столь малоприятное занятие. Рассчитывала, что сыворотка правды подействует. Но уже с первой жертвой вышел прокол. Поэтому на этот раз рисковать не стала. Старые, испытанные методы были надежнее. С легким отвращением посмотрела на забрызганную кровью одежду. Прокрутила еще раз в памяти только что полученную информацию. Записывать она права не имела. Контрактом это было четко оговорено. Информация должна была оставаться исключительно в устной форме. И именно в устном виде она должна была передать только что услышанное заказчику. Кем он был, она не знала. Вспомнила первую встречу: погруженное в кромешную темноту помещение и измененный голос. Она даже не могла с уверенностью сказать, был ли ее заказчик мужчиной или женщиной. Но, впрочем, все это было ей неважно. Она прокрутила в памяти две фразы. «Я, Хранитель печати, нашедший успокоение за северным небом, прохожу по дорогам небесных судей, и обрету я имя в Великом Доме, и да не забуду имени своего в Доме Огня в ночь подсчета лет и месяцев»; «Приветствую тебя, властелин Весов, пусть скажет за меня сердце мое, да не восстанет против меня никто, и прибуду я в обитель Великого Бога, Правителя Бесконечности».