Платиновая карта - Фридрих Незнанский Страница 4

— Константин Дмитриевич, ты же знаешь, у меня нет семейных забот. У меня есть только тихие семейные радости.

Неприятная тема, таким образом, была закрыта. Однако осадок от слов начальника в душе остался. Проведя в тягостных размышлениях остаток рабочего дня (благо дел на сегодня было немного), вечером Турецкий решил действовать.

По пути с работы Турецкий заехал в супермаркет и накупил всякой вкусной всячины: копченое мясо, куриный рулет, селедочку в винном соусе, немного фруктов, немного сладостей, немного икры и большой кусок свинины. Поразмыслив, он добавил ко всем этим элементам сладкой жизни две бутылки шампанского и бутылку водки (нужно ведь подумать и о себе).

Вернувшись домой, Александр Борисович, ни слова не говоря жене, прошествовал на кухню и принялся за работу. За час, который Турецкий провел у стола и плиты, жена лишь однажды появилась на пороге. Появилась, глянула на творящийся в ее епархии беспредел изумленными глазами, усмехнулась и ушла в гостиную.

И вот час расплаты настал. Александр Борисович торжественно поставил на стол блюдо с куском запеченной в горчице свинины. К основному блюду добавилось еще несколько тарелок с весьма аппетитными вещицами. А вслед за ними и шампанское с водкой.

Турецкий сел напротив Ирины, провел ладонью по вспотевшему от нечеловеческих усилий лбу и сказал:

— Уф-ф…

— Тэк-с, — сказала Ирина в ответ и насмешливо прищурилась. — И что все это значит? Тебя повысили по службе?

Турецкий покачал головой:

— Нет.

— Уволили? — спросила Ирина.

Александр Борисович усмехнулся:

— Опять мимо.

Ирина задумчиво нахмурила лоб:

— Ты меня пугаешь, Турецкий. Кажется, я перебрала в уме все радостные события. Что еще могло случиться?

— Ничего, — ответил Александр Борисович. — Просто я подумал, что мы давно с тобой не сидели вот так… тихо и по-семейному.

— Да что ты? — всплеснула руками Ирина. — Неужели соскучился?

— Напрасно иронизируешь, — спокойно сказал Турецкий. — Помнишь, как мы любили сидеть вот так в молодости? Тебе тогда не нравились рестораны и кафе. Ты говорила, что на свете нет ничего вкуснее еды, приготовленной руками любимого мужа. Неужели твои вкусы так сильно изменились с тех пор?

Ирина печально вздохнула:

— Да нет, вкусы-то как раз остались прежними. Муж изменился — вот беда.

— В таком случае считай этот вечер маленьким путешествием в прошлое!

Александр Борисович взял бутылку шампанского и, помудрив несколько секунд над пробкой, разлил шипящий, пенящийся, благоухающий напиток по высоким фужерам.

Однако Ирина не спешила успокаиваться.

— Не нравится мне все это, — подозрительно сказала она.

— Все это? — удивленно спросил Турецкий, обводя рукой стол, уставленный яствами.

— Я не про еду, я про сам пир. Такое ощущение, что ты меня замасливаешь. Или притупляешь мою бдительность. Шурик, скажи честно, что-то случилось? Тебя посылают в долгосрочную командировку?

— Ангел мой, успокойся, — мягко сказал Турецкий. — Никуда меня не отправляют. Обещаю, что отныне я буду устраивать для тебя маленький пир регулярно.

— Регулярно? Раз в год, что ли?

Турецкий отрицательно покачал головой:

— У-у…

— Еще чаще?!

Он кивнул:

— Угу.

Ирина взяла фужер с шампанским, пересела с кресла на диван, улыбнулась и обвила шею мужа гибкими, тонкими руками:

— Ты моя радость…

— Нет, — возразил Турецкий, — это ты моя радость. А я — дерьмо, которое портит тебе жизнь.

— Дурачок. — Ирина нежно поцеловала мужа в щеку. — Ты не поверишь, но я видела от тебя не только гадости. Иногда мне было очень и очень приятно проводить с тобой время.

— Неужели? — притворно удивился Турецкий.

Ирина кивнула:

— Да.

— Наверное, в те моменты, когда я спал, отвернувшись зубами к стенке?

Ирина засмеялась:

— И в эти моменты тоже.

— Ну тогда давай выпьем за то, чтобы в нашей совместной жизни было как можно больше радостных моментов! — провозгласил Турецкий.

— Давай!

Они чокнулись и отпили из своих фужеров.

— Ну как? — спросил Турецкий.

— Здорово! — сказала Ирина и поцеловала мужа в губы. — Хорошо, что Нинка у бабушки, да?

— Ты думаешь, она бы нам помешала?

Глаза Ирины заблестели теплым, томным блеском.

— Это смотря по тому, как ты собираешься продолжить этот вечер, — сказала она низким, грудным голосом.

Турецкий посмотрел на жену и хищно прищурился.

— Сегодня вечером я собираюсь тебя съесть! — угрожающе сказал он.

Ирина приблизила свое лицо к лицу мужа и улыбнулась.

— Звучит заманчиво, — тихо сказала она. — А не боишься подавиться?

Турецкий, не спуская с жены влюбленного взгляда, легонько покачал головой:

— Не-а. Посмотри, какие у меня острые зубы.

Он щелкнул зубами и тихо зарычал.

— Какие мы страшные, — прошептала Ирина.

Она поставила бокал с шампанским на стол.

И в этот многообещающий для Александра Борисовича момент зазвонил телефон.

— Пусть катятся к черту! — сказал Турецкий, сжимая жену в объятиях.

Ирина покачала головой:

— А если это Нинка?

Она высвободилась из цепких объятий мужа и пошла к телефону.

— Алло, я слушаю. — Лицо Ирины помрачнело. — Хорошо, сейчас позову. — Она холодно посмотрела на Турецкого и сказала: — Тебя.

Мысленно чертыхаясь, Александр Борисович, подошел к телефону. Самые худшие ожидания Турецкого сбылись — это был Меркулов.

— Саня, привет, давно не виделись.

— Угу, — пробурчал Турецкий. — Часа три.

— Так много! С ума сойти. Но ничего, есть повод повидаться. Ты не смотрел сегодня новости?

— Нет. А что?

— Слышал что-нибудь о Лайэме Платте?

— Разумеется. Миллиардер и меценат. Вкладывает деньги в экономику России.

— Уже не вкладывает, — сказал Меркулов. — Два часа назад он умер.

— Очень жаль. А я здесь при чем?

— Ни при чем. Если не считать того, что ты будешь расследовать это дело.

— Черт… — Турецкий посмотрел на Ирину. Она была мрачнее тучи. Глаза жены, прежде такие теплые и мерцающие, стали холодными и неприязненными.