Ночь, с которой все началось - Марк Леви Страница 4

– Как мне найти нужный ряд? – набрала она.

– Я подам знак, до скорого.

Трамвай ехал неторопливо; дорога до «Ябру» должна была занять двадцать минут. Устремив взгляд на море, Екатерина с беспокойством думала о том, как Матео ее узнает, – и не только об этом. Не дежурил ли он у «Театральной кофейни»? Не стал ли он свидетелем ее панического бегства? И зачем он вообще приехал в Осло? Не связано ли это с исчезновением Майи? Кстати, что он хотел сказать, написав, что «Майя не отвечает»? Не задержали ли ее? Или она решила выйти из «Группы»?

Тем временем трамвай добрался до остановки «Больница». Чтобы прогнать дурные воспоминания, Екатерина взглянула на часы и стала ждать, когда трамвай снова тронется. Со дня смерти матери прошло два года. По странной прихоти судьбы именно ей пришлось закрыть глаза женщине, не хотевшей ее появления на свет. Последние слова той были «Какая бессмыслица». Бессмыслица, которую дочь отказалась сделать характеристикой своей жизни.

Наконец впереди показался красный домик – конечная. Екатерина вышла на улицу и отправилась по указанному Матео адресу.

Десять минут спустя она оказалась перед маленькой типографией Ябру.

Какой-то старик, склонившись над прессом, с бесконечной осторожностью выравнивал большой лист бумаги. Екатерина кашлянула, чтобы дать ему знать о своем приходе, опасаясь отрывать человека от работы в такой, по-видимому, ответственный момент. Старик выпрямился с неожиданным изяществом. Она извинилась за вторжение и объяснила, что ей «сказали» явиться в его типографию.

– Литографскую мастерскую, – дружелюбно поправил он ее. – Если вы хотите заказать приглашения или бумагу для писем, я вынужден буду порекомендовать вам одного из моих собратьев по ремеслу.

– У меня назначена встреча с другом, но раз вы один в этой мастерской, возможно, я ошиблась адресом…

– Хотите посмотреть, как печатают литографии? – предложил старый мастер.

Не дожидаясь ответа, он закрутил колесо с шестью блестящими рукоятками.

– Ворот приводит в движение станок; когда лист бумаги оказывается под камнем с краской, происходит чудо. Как вас зовут? – спросил он, не отрываясь от работы.

Екатерина представилась. Литограф замер со смущенным видом.

– Вот я болван! А я досаждаю вам подробностями, до которых вам нет дела… Матео ждет вас на берегу, в яхт-клубе. Слишком громкое название для пристани с несколькими суденышками, но чем только люди не гордятся! Я предлагал ему встретиться с вами здесь, но вы же знаете, этот парень любит все усложнять.

– Вы давно знакомы?

– Лучше спросите у него, – отвечал старик. Он снова улыбался. – За мастерской стоит велосипед, берите. Пешком туда идти минут пятнадцать, не меньше. И осторожней, передний тормоз резковат.

Екатерина поблагодарила литографа, обогнула здание и села на велосипед, который он столь щедро ей предложил. Заметив, что тот совсем новенький, она спросила себя, действительно ли он принадлежал старику или же Матео купил его специально для нее… как будто предвидел события сегодняшнего утра.

– Кто такой Матео?

– Интересный человек, сложный, как сказал литограф… но, будем справедливы, скорее многогранный, чем тяжелый. Даже внешность у него необычная. Щетина, джинсы, панама на голове… можно принять его за любителя странствий, который круглый год проводит в море! Но стоит ему надеть смокинг – и перед вами аристократ.

– Что же он носит чаще, джинсы или смокинг? Эта изменчивость – атрибут соблазнителя?

– Напротив, Матео не стремится быть привлекательным, он испытывает потребность слиться с окружением, быть невидимым наблюдателем… и все держать под контролем. Детские травмы оставили на нем шрамы, которые никогда не изгладятся.

– Правило «Группы» – никогда не встречаться – было принято, чтобы никто не выявил связь между вами?

– Именно.

– Так почему же Матео нарушил это правило?

– Потому что данные, содержавшиеся в телефоне клиента Барона, оправдывали исключительный риск.

– Но ведь Матео и Екатерина еще не ознакомились с ними!

– Они – нет, в отличие от меня.