Поляна чистых душ - Галина Гордиенко Страница 39

***

Как ее вывели из болота, Тамара помнила плохо. Ее спаситель обращался с ней как с бессловесной скотиной. Тащил за руку словно кутенка какого за поводок, не оборачиваясь и не говоря ни слова.

Если же Тамара не успевала за ним или падала, он ругался сквозь зубы. А потом за шиворот, рывком поднимал ее на ноги и снова волок за собой.

Как ни странно, вывел он ее аккурат к трехглавой сосне, будто знал – куда. «Скорее всего, – равнодушно отметила Тамара, – все местные об этом дереве знают».

Незнакомец швырнул ее к широченному стволу и с нескрываемым облегчением перекрестился. Крыс без сил упал рядом с хозяйкой и закрыл глаза, бока его запаленно ходили, нос показался Тамаре сухим и горячим.

Тамара горько усмехнулась: «Я не в лучшем состоянии. Еще бы пара минут такого сумасшедшего бега, и у меня сердце разорвалось бы. Лучше бы он меня действительно придушил…»

Ее мучитель угрюмо рассматривал свою жертву. Тамара поежилась от его взгляда – даже сквозь сетку чувствовала! – и вяло пробормотала:

– Что опять не так?

Мужик резко отвернулся. Подошел к болоту, приподнял сетку и долго всматривался в плотную стену тумана, будто что разглядеть в нем мог. Потом сипло спросил:

– А где энти… твои дружки? – И с досадой бросил: – Не одна ж туда пошла, хоть и дура несусветная!

Тамара обиженно прошептала, в глазах вдруг вскипели слезы:

– Что вы все – «дура» и «дура»? Слов других нет, что ли?

Ее спаситель передернул могучими плечами и прорычал:

– А хто ж ты, коль не дура?

Тамара всхлипнула.

– Ты ж утонула, считай! Нет тебя больше, ясно?!

Он вдруг бросился к Тамаре и мощно встряхнул ее. Тамара тоненько застонала от жалости к себе: спаситель вел себя не по правилам. Она пообещала ему руку и сердце, как и положено, а он…

Оказался почти уродом – раз. Больше похож на медведя, чем на принца.

И вел себя совершенно по-хамски – два. Вот как в такого влюбиться?!

Бородач неожиданно отпустил ее и пренебрежительно сказал:

– Еще и сопли распустила! От же… – И крякнул: – Эх, жаль каковская, зерцала с собой нет!

Тамара сжала кулаки. Слезы мгновенно высохли. Она подобрала ноги и села. Прижалась спиной к мощному стволу и зло прошипела:

– Чего ж тебе жаль, а?

– А ничого, – ядовито хохотнул ее спаситель. – Просто ж нехорошо, не по-божески, единолично зрить красоту твою неописуемую!

Тамара почувствовала, как жарко запылали щеки и, кажется, уши. И пожалела, что туман сгустился не настолько плотно, ее можно рассмотреть. А если вспомнить, что она ныряла в болото с головой…

Тамара стиснула зубы, чтобы не закричать в голос. Потрогала пальцем жесткую, стягивающую корку на лице, качнула прядь волос, застывшую глиняной сосулькой, и нехорошо улыбнулась.

Бородач звучно крякнул и снова забегал вдоль болота. Поминутно оглядывался на него и бормотал что-то. Тамара далековато сидела, не все слышала.

«Охота была из трясин тягать всяких замарашек… – обрывочно доносилось до нее. – Тепереча ломай вот голову – где дуреху пристроить… – Тамара напрягла слух. – Куда только подевались ее, как есть непутевые, приятели, леший их побери! – Она невольно фыркнула. – И еще раз побери, в строй поставь и маршировать заставь, и чтоб обязательно затылок в затылок…»

Тамара злорадно наблюдала за метаниями бородача и прозевала момент, когда Крыс вывернулся из-под руки. Пес бросился к незнакомцу, пристроился у его правой ноги и принялся метаться радом. При этом преданно задирал голову и сочувственно сопел.

Бородач бультерьера не гнал. Напротив, наклонился, ласково потрепал по голове и гулко вздохнул:

– Эхма, божья тварь! На четырех лапах и с хвостом…

– О-о-о, – с фальшивым восхищением воскликнула Тамара, – ты и считать умеешь!

Не обращая на нее внимания, бородач с нажимом закончил:

– На четырех лапах, с хвостом, а не без понятия! Ядом не брызжешь аки змея подколодная, в сердчишке малом благодарность держишь. А ведь не тебя спасал, и ничегошеньки ты Господу нашему не обещал, не клялся, святая ты душа…

Тамара схватилась руками за горящие щеки и отвернулась. В голове стучало: «Он прав. Хоть и гад, каких мало. А я-то… я!»

Она, картинно стиснув руки – опять-таки по правилам, – лихорадочно зашептала:

– Господи, последняя просьба. Сделай так, чтобы ЭТОТ оказался женат!

И тут же в панике прижалась к шершавому сосновому стволу: болото ответило ей дьявольским хохотом!

Сгустившийся к вечеру туман странно искажал звуки. Казалось: сама трясина смеялась над ней. Давилась собственными миазмами, кряхтела, стонала и выплевывала, выталкивала из себя этот жуткий, гомерический хохот.

Побледневшая, дрожавшая Тамара обхватила себя за плечи и беззвучно взмолилась: «Прости! Я… сдержу слово! Вот, прямо сейчас, сею секунду… Все! Я уже кротка и послушна!»

Бородач широко перекрестился. Погрозил болоту огромным кулаком и бесстрашно гаркнул неизвестно кому:

– От я тя, гаденыш, попадись только!

Тамара вздрогнула от хриплого рева и испуганно пролепетала:

– Это… вы кому?

Бородач обернулся к ней, и Тамара впервые пожалела, что грубую, заросшую рыжими волосами физиономию прикрывает густая сетка. Ей вдруг захотелось увидеть глаза незнакомца. Раз уж… Ну…

Она покраснела и глупо повторила:

– Вы кому кричите?

Бородач пожал плечами и зло буркнул:

– А лешему!

– Кому?!

– А пущай таку какофонию не устраивает! В ушах ажно звенит!

Тамара потрясенно молчала. За своими сегодняшними неприятностями она как-то подзабыла о недавних приключениях. И о местной легенде.

Леший!

Как раз ТАМ. Караулит свои волшебные цветы.

Тамаре стало страшно за сестру и ее попутчиков. Она в ужасе посмотрела на плотную взвесь над болотом. Бросила взгляд на запястье и пробормотала:

– Ничего себе!

Часы оказались настолько обляпаны подсохшей грязью, что циферблат рассмотреть было невозможно.

Тамара поскребла ногтем бурую корку и подумала: «Бесполезно. Они наверняка стоят. Столько времени в воде пробыла…»

Она с трудом поднялась на ноги, ее шатнуло. Тамара невольно схватилась за ветку и поморщилась: колючая. Везет ей последнее время. Скоро на ладонях живого места не останется.

Ноги подгибались, от слабости закружилась голова, и Тамара послушно сползла по стволу вниз. Ей вдруг показалось, что бородач пристально наблюдает за ней. Вон, сделал шаг в Тамарину сторону, наверное, заметил ее слабость.