От/чет - Василий Сретенский Страница 38

Шлецер.

С этим словом я проснулся в семь часов утра. Долго соображал, что оно значит. Замок? Затвор? Слесарь? Господи, это же фамилия! Шлёцер Август Людвиг. 1735–1809. Историк. С 1769 года — иностранный почетный член Петербургской академии наук. Один из авторов «норманской теории». Видно, снилось что-то библиотечно-историческое. Ладно, это мы выяснили. Теперь разберемся с тем, что делать одинокому, не очень старому мужчине в воскресенье в семь утра.

Ну… умыться, одеться, позавтракать — само собой. А дальше? Снова на антикварный рынок? Нет и еще раз нет.

Во-первых, я ездил туда всего неделю назад и за эту неделю: а) получил и упустил шанс приобрести самый ценный колокольчик из тех, что я когда-либо видел; б) мою квартиру перевернули вверх дном; в) меня обвинили в сексуальных домогательствах и потворстве деятельности ватиканской разведки.

Во-вторых, того, что во-первых, более чем достаточно. Ноги моей не будет в Измайлове. В этом месяце.

Другие варианты. Всегда можно затеять генеральную уборку или сесть за компьютер составлять каталог. Можно дочитать материалы Романыча, хотя я уверен, что без текста поэмы они не дадут ничего. А можно поехать на шашлыки со студентами, окончательно испортив свой имидж, тем более что дождь окончился и тучи куда-то спешат в направлении, похоже, норд-норд-вест. Меня приглашали. Меня приглашали?

Лихорадочные поиски чего-то туристического в моей экипировке дали определенный результат: старые джинсы, футболка с надписью «Gines by night», кроссовки, куртка с капюшоном на случай дождя. По дороге, с трудом вспомнив, что мы в молодости брали на шашлыки, я прикупил три бутылки «Мукузани», сулугуни и шашлычный соус.

Уж не знаю, что тому причиной — русская ли безалаберность моих дедов и прадедов по отцу, или испанская manana предков по матери, но приходить вовремя я совершенно не умею. Оно и к лучшему. По крайней мере, опаздывая в аудиторию на десять — пятнадцать минут, я застаю студентов в количестве, пригодном для начала занятий. Один мой коллега, пунктуально приходящий к началу занятий, каждый раз портит себе настроение, начинает нервничать, злиться, потеть и кричать. Неудивительно, что студенты его не любят и регулярно промывают ему кости на Сачке. ru.

На «Белорусской» я был минут десять десятого, на площади — пятнадцать, что давало молодежи возможность уехать как со мной, так и без меня. Подходя к переходу на пригородную платформу, я углядел четырех своих студентов: девушку и трех юношей. Андрея среди них не было, никаких припасов для шашлыка тоже. Только переносной музыкальный центр. Я уж подумал, что это совпадение и они едут куда-то еще. Но пока я неуверенным шагом подходил, к компании подрулила и остановилась новенькая «шкода». Андрей, покинув место водителя, открыл багажник, и три ждавших его приятеля, не говоря ни слова, слаженно и быстро выгрузили оттуда пластмассовое ведро с мясом, пакет с овощами, три упаковки пива в двухлитровых баллонах, складной мангал и большой бумажный пакет. Сразу видно: взаимодействие у них отработано годами упорных тренировок. Сам же Андрей помог выбраться из машины еще одной девушке.

Бог ты мой — это была она. Девушка из троллейбуса. Девушка с губами-йогуртом. Она. Вообще-то в обычной жизни так не бывает, но в обычной жизни я и не езжу на шашлыки со студентами, не отправляюсь в Испанию читать спецкурс и не перехожу на работу в альмаматерь. Так что я не стал глотать язык, а благосклонно, нет, с достоинством, просто и сердечно, в общем, позитивно поздоровался с компанией и был представлен девушке. Ее звали Ладой, и, похоже, имени своего она стеснялась. Ну еще бы. Имя, возникшее лет сорок назад из недоразумения, из припева популярной песенки, совершенно ей не шло. И ладно, опять же — не мое дело.

Девушки сразу взяли надо мной опеку, не позволив ничего тащить к электричке и чуть ли не под локотки проводив меня на платформу. Та, что была моей студенткой, Света, кажется, внешне — вылитый бобер из рекламы («Привет, бобер!»). Два передних верхних зуба постоянно на виду. Впрочем, бобер, вернее, бобриха очень симпатичная: светлые тонкие волосы волнами, кожа персикового цвета, в тон ей свитер, нефритовая черепашка на шее, карие глаза за тонкой оправой очков, очень смешливая. Из парней выделялся Игорь: очень высокий, выше Пола, с крупными, грубой отливки и не ошкуренными чертами лица, торчащими во все стороны коленями и локтями. Парень очень добрый, но туго соображающий. Пятерку я ему поставил на первом курсе за упорство и упертость при ответе. Еще двоих толком разглядеть не удавалось. Когда я с огромным напряжением воли отрывал глаза от Лады, немедленно упирался взглядом в клетчатую рубашку Игоря, его локти или очки девушки-бобрихи.

Общий разговор, шутки и взаимные подначки продолжались полдороги, потом все как-то выдохлись. Тогда я стал рассказывать о самых забавных шашлыках в моей жизни. Это было в году 1980-м или 1981-м, не помню. У нас тогда сложилась очень плотная компания друзей-однокурсников в шесть человек, все свободное время проводивших вместе. И ввели мы тогда правило: вместо подарка ко дню рождения, скинувшись, организовывать праздник так, как хочет именинник, выполняя все его желания (в духе эпохи — «разумно понятые и научно обоснованные»). А деньги на это у нас тогда были, поскольку мы все работали сторожами на стройке. Собственно, это была не стройка, а перестройка. Бывший доходный дом купца Филатова в центре Арбата перестраивали под нужды Министерства культуры СССР (оно и сейчас там, только теперь РФ).

Так вот, один из нас затребовал, к примеру, обед в «Славянском базаре» с жюльеном и осетриной, запеченной в сметане. Другой — праздник в общаге с тремя обязательными составляющими в немереном количестве: водка, хлеб черный бородинский и жареная картошка. И все это неизменно предоставлялось, тем более что тот парень, что хотел обеда в ресторане, во всех остальных случаях безропотно готовил на всю компанию и жарил в общежитии картошку на трех плитах одновременно.