Смерть в осколках вазы мэбен - Виктория Платова Страница 37

Работа совсем не шла на ум, и я решила немного отвлечься.Карчинский обещал мне интервью. Почему бы не воспользоваться случаем и непозвонить художнику? Я нашла его номер и направилась к телефону.

— «Галерея искусств», — отозвался бесполыйравнодушный голос.

— Простите, мне хотелось бы поговорить с художникомКарчинским.

— Выставка художника Карчинского закрыта, — всетак же равнодушно ответил на другом конце провода некто.

— Подождите, — я растерялась, — как закрыта?Она же должна работать еще. почти неделю.

— Выставку вынуждены были свернуть. К сожалению, ничемне могу вам помочь.

— А где сейчас можно найти Карчинского? — Яотчаянно пыталась удержать собеседника. — Не могли бы вы дать мне телефонего мастерской?

— Вообще-то… — собеседник заколебался, — мы недаем справок. — Но все же смягчился:

— Хорошо, записывайте.

Я схватила первый попавшийся обрывок листа, какую-то ручку иторопливо нацарапала заветные цифры. Ну и ну! Выставка закрыта раньше срока.Вот тебе и известность, и популярность! Закрыли, и все.

— Спасибо, — горячо поблагодарила я беспологомузейного работника, — вы мне очень помогли.

— Пожалуйста, — в голосе не прибавилось ни тепла,ни радушия, — до свидания.

Теперь мне предстояло добраться до Карчинского и выяснить,что к чему. Но прошло полчаса, а я все так же безуспешно набирала номер ислушала короткие гудки. Скоро у меня самой в голове начало гудеть. Сотрудникипытались оторвать меня от телефона, возмущались, злились, но я оставаласьтвердокаменной и даже железобетонной. Перепробовали и угрозы, и шантаж, но вконце концов смирились с тем, что до обеденного перерыва я им аппарат неуступлю.

— Да, слушаю, — от неожиданности я чуть невыронила трубку. — Алло, я слушаю. Говорите.

— Добрый день, Владимир Иванович. Простите, чтопришлось вас побеспокоить. Это Леда.

— Леда? — Возникла небольшая пауза, словно онстарался вспомнить меня. — Ах, это вы! Простите. У меня сейчас такаязапарка. Вы не могли бы позвонить попозже?

— Конечно, Владимир Иванович, — я вовсе несобиралась так быстро сдаваться. — Я звонила в галерею, и мне сказали, чтовашу выставку закрыли. Но разве такое возможно?

— Как видите. Я как раз сейчас занят перевозкой картини экспонатов. Знаете, без присмотра моих помощников нельзя оставить ни наминуту. Вот и приходится лично наблюдать, чтобы все было упаковано должнымобразом и аккуратно перевезено. Вы знаете, — к нему вернулась былаясловоохотливость, — гораздо больше меня беспокоит предстоящая выставка в Москве.Я даже распаковкой не стану заниматься. Пусть несколько дней все полежит, апотом начнем отправлять в Москву. И сам туда хочу отправиться пораньше.

— А как же наше интервью? — я не могла скрытьсвоего разочарования. — Вы же обещали.

— Простите, Леда, — мягко заворковалКарчинский, — из-за всех этих передряг интервью совсем выскочило у меня изголовы. Но я от своих слов не отказываюсь. И если вы смогли бы подождать, покапройдет выставка в столице, то я бы с удовольствием с вами встретился.

— А сколько продлится выставка?

— Почти месяц.

— Ме-есяц, — протянула я, — так долго.

— Выставка ведь приурочена к дням корейской культуры,которые начнутся через десять дней в Москве, — пояснил художник, —поэтому заранее оговорен такой срок. А вы хотели бы увидеть меня раньше? —В его голосе появились вкрадчивые нотки.

— Хотелось бы, — я решила играть до конца. —А это возможно?

— Возможно, если вы захотите, darling. Как тольковыпадет свободное время, я прилечу в Петербург, чтобы встретиться с вами. Высогласны?

— Согласна, — я кивнула, как будто он мог менявидеть.

— Поверьте, вы не пожалеете. — Его голос сталпохожим на патоку. — Однако простите меня тысячу раз, сейчас я долженвернуться с небес на землю, то есть к своим делам. Но я обязательно позвонювам, Леда, и у нас будет феерическая встреча. Я буду мечтать о ней. До встречи,darling.

— До свидания, — попрощалась я, положила трубку идолго сидела, уставившись на нее.

Ну и тип! Ведь знает, что я подруга Герта, и все равноплетет свою паутину, как будто я глупая муха и готова лететь в его сети. Аголос какой! Медовый, вкрадчивый, развратный. Ему бы вполне подошла Диана.Диана! Я чуть не подпрыгнула. Ну, конечно же, как же это раньше не пришло мне вголову. Диана ведь была на выставке со своим банкиром. Художник отказался продатьвазу, Ивлев немного подсуетился, и выставку благополучно прикрыли. Это жепросто, как дважды два. Я решительно набрала номер. Ну, если мне придетсядожидаться столько же, сколько и в прошлый раз…

— Слушаю, — Карчинский откликнулся тут же.

— Простите, Владимир Иванович, что снова беспокоювас, — начала я.

— Что-то случилось? — в мягком голосе появилисьтрещинки.

— Вы сказали, что выставка закрыта, хотя должна былапроходить еще несколько дней. Вам не кажется, что это дело рук банкира,которому вы отказались продать вазу?

— Не кажется, — отрезал художник, — и вам несоветую так думать. Выбросьте эти вздорные мысли из своей хорошенькойголовки, — голос звучал резко и раздраженно. — Хуже нет, когдаженщины начинают играть в детективов. Выставку закрыли по техническим причинам.И ни с каким банкиром это не связано. Простите, но у меня действительно многоработы. До свидания.

И он отключился прежде, чем я успела вставить хотя бы слово.Вот, оказывается, как может получиться. Сначала растекался медовой патокой, атеперь тверд и уверен. И даже голос перестал быть мягким. Довольно резкозаявил, чтобы я не лезла не в свое дело. Ладно, это его выставка и егопроблемы. Хотя и ежу понятно, что здесь что-то нечисто. Хорошо, я подожду егозвонка, когда он созреет для романтического путешествия. Но тогда я уже нестану обходиться намеками, а выясню все, что меня интересует.