Блудная дочь - Лайза Джексон Страница 36

– А почему это должно что-то значить?

Сглотнув, она уставилась в землю. На земле валялась смятая жестяная банка из-под пепси-колы; Шелби разглядывала ее так пристально, словно от этой банки зависела ее жизнь.

– Шелби!

Господи, что за новая нота звучит в его голосе – неужели отчаяние? Как хотелось ей с рыданием броситься ему на грудь, попросить прощения за свою глупость, рассказать обо всем, что случилось в ту страшную ночь! Разумом Шелби понимала: глупо так стыдиться того, в чем она не виновата. Но сердце, измученное стыдом и омерзением, кричало: нельзя допустить, чтобы Нейв узнал правду! Ни за что! Никогда!

– Интересные вопросы ты задаешь, Шелби. Да, знаешь ли, для меня это значило очень много. А для тебя, выходит, нет?

– Я... я не могу тебе объяснить.

– А ты попробуй. – Нейв быстро овладел собой: теперь в голосе не слышалось боли – только холодный гнев.

Шелби глубоко вздохнула. Открыла рот – и снова закрыла, не в силах подобрать нужные слова. Над головой ее черная ворона, устало хлопая крыльями, села на телефонный провод, и тот провис под ее тяжестью.

– Шелби, посмотри на меня!

Собрав все силы, она подняла глаза и встретилась с его вопросительным взглядом.

– Шелби, я обидел тебя той ночью? Сделал тебе больно? Ей хотелось умереть. Правда стучала в ушах кузнечным молотом, но стыд не давал ей вырваться из груди.

– Нет.

– В чем же тогда дело?

Что она могла ответить? Ничего. Вот и молчала. Губы Нейва сжались в тонкую суровую линию, серые глаза потемнели грозовыми тучами.

– Послушай, это все неправда, – заговорил он. Каким-то чудом его словам удалось пробиться сквозь окутавшую Шелби пелену отчаяния.

– Что неправда? – непонимающе переспросила она.

– Что я опять начал встречаться с Вианкой.

Шелби думала, что сердце ее окаменело навеки. Нет, оказывается, оно еще умело чувствовать боль.

– Н-не понимаю...

– Шелби, это просто сплетня! – настаивал Нейв. В углах рта его обозначились резкие складки.

В служебной машине затрещала рация.

– Неважно.

– Черта с два неважно! – Он рывком притянул Шелби к себе и прямо посреди улицы, под лучами всевидящего солнца, страстно впился в ее губы.

Когда он наконец оторвался от нее, Шелби смотрела на него сквозь пелену слез.

– Мне никто, кроме тебя, не нужен. Черт меня побери, Шелби, сам не знаю почему, но это так и есть!

Снова затрещала рация, и сквозь разряды помех прорвался голос: «...вызываю офицера...»

– Черт! – Нейв скинул шляпу, устало пригладил ладонью волосы. – Ты мне не веришь.

– Я не знаю, чему верить, – пробормотала она, сама не понимая, что говорит.

– Шелби, послушай меня. – Стальной взгляд его, прямой и жаркий, скрестился с ее затуманенным взором. – Что бы ни случилось, помни: ты для меня – одна. Одна-единственная.

Нейв метнулся в машину, что-то проговорил в микрофон, завел мотор и рванулся с места в визге сирены и сверкании мигалок, с фонтаном гравия из-под колес.

По дороге домой Шелби убеждала себя, что должна верить Нейву. Что должна найти путь назад – в надежное прибежище его объятий. Вернуть себя, свою прежнюю энергию и радость жизни.

– Неужели ты позволишь, чтобы Росс Маккаллум победил? – спрашивала она у своего отражения в зеркале заднего вида, и слезы текли у нее по щекам, оставляя черные потеки туши. – Чтобы этот подонок разрушил твою жизнь?

Припарковавшись возле гаража, Шелби вошла в дом, как обычно, черным ходом и взбежала по задней лестнице. С каждой ступенькой тело и душа ее наполнялись новой энергией. Верно, ее гордость получила серьезный удар, но все же она не сломлена. Нейв ее любит – да, любит, ведь сегодня он, по сути, признался ей в любви! А тот ужас, что случился с ней шесть недель назад, давно позади. И больше не повторится. Никогда, никогда больше она не позволит какому-то вонючему ублюдку вроде Росса Маккаллума так с собой обойтись!

На верхней ступеньке лестницы у Шелби вдруг закружилась голова. Уже в комнате наплыла первая волна тошноты. Шелби бросилась в ванную, но добежала только до туалета и успела рухнуть на колени перед унитазом. Здесь она и рассталась с сегодняшним скромным завтраком.

Отдышавшись, Шелби поднялась, пошатываясь, подошла к раковине, смочила холодной водой лицо, сполоснула рот. Что с ней происходит? В глубине души она догадывалась и эта подспудная догадка уже недели две не давала ей покоя.

– Господи, только не это! – отчаянно замотав головой, простонала Шелби.

Мир ее, с таким трудом собранный воедино, вновь разлетелся на тысячу осколков: страшная мысль, от которой до сих пор удавалось отмахиваться, темной тучей заклубилась перед внутренним взором.

Шелби бросилась к себе в спальню, начала рыться в ящике стола в поисках календаря. Ага, вот он! Она взглянула на календарик – и застыла в ужасе, не веря своим глазам.

– Не может быть... пожалуйста... нет... У нее была задержка. И не на каких-то несколько дней – нет, с начала последней менструации прошло почти два месяца.

– Боже, помоги мне! – простонала Шелби и в тысячный раз пожалела о том, что рядом с ней нет матери.

Может быть, это просто случайность, уговаривала она себя. Мало ли причин, из-за которых может сбиться цикл! Волнение по случаю предстоящих экзаменов, начало половой жизни, потрясение и переживания из-за изнасилования, а может, просто простуда – сколько раз Лидия ей твердила, что беганье под проливным дождем в тоненьких шортиках даром не проходит.

Шелби тяжело сглотнула и взглянула на себя в зеркало. Собственное лицо – осунувшееся, белое как мел, с глубоко запавшими глазами – сказало ей правду, и жалкие объяснения, за которые цеплялась она последние несколько недель, растаяли как дым.

Сомнений нет – Шелби Коул беременна!