Приключения бодхисаттвы - АНОНИМYС Страница 36

– В чем же, по-вашему, сила большевиков? – спросила Мэри несколько боязливо.

– Их сила – в их низости, – отвечал Загорский. – Вам как британке должно быть известно выражение «не крикéт».

– Да, оно означает отсутствие благородства, попрание договоренностей, несоблюдение правил… – Мэри смотрела на него с каким-то странным напряжением.

– Именно. Так вот, все, что делают большевики – это не крикет. Нет правил, представлений, табу, которые нельзя было бы нарушить. Говоря совсем просто, над большевиками нет Бога. Нет ограничивающей их силы – и потому они побеждают. Впрочем, как видим, атаман Семёнов недалеко от них ушел.

– Куда ни кинь – всюду хрен, – вставил Ганцзалин, не изменивший своей любви к пословицам и своей привычке пословицы эти коверкать самым безбожным образом.

Мэри молчала, о чем-то думала. Потом взгляд ее посветлел, и она поглядела на Загорского с каким-то, как ему показалось, торжеством.

– Харачины, конечно, могут вас изрубить, – сказала она, – но только в том случае, если они вас догонят.

– О, в этом даже не сомневайтесь, ездят они быстро… – начал было Загорский, но она только досадливо махнула рукой: дайте досказать. Нестор Васильевич волей-неволей вынужден был умолкнуть.

Итак, харачины ездят, конечно, быстро, но они не могут ехать одновременно в две разные стороны. Так вот, Мэри совершенно случайно услышала – тут она слегка зарделась – разговор нескольких офицеров, которые служат Семёнову. Судя по всему, они последние из числа каппелевцев, оставшихся у атамана.

– Насколько я знаю, каппелевцы все ушли от Семёнова, – заметил Нестор Васильевич. – Они считали его вояк сбродом негодяев, а его самого – садистом.

– Может быть, – отвечала Мэри, – но, как видите, ушли не все. Что их держало до сего дня, я не знаю, однако нынче решили уйти и эти последние. А поскольку они присягали атаману, это будет не просто уход, а дезертирство. Семёнов же, насколько я понимаю, дезертиров не любит. Когда он узнает об их бегстве, пошлет следом харачинов. Как раз в этот момент вы и сможете сбежать. У вас хватит времени, чтобы ускакать достаточно далеко.

Загорский и Ганцзалин обменялись быстрыми взглядами.

– И куда поскачут каппелевцы? – спросил Нестор Васильевич.

– Насколько я поняла – на северо-восток, к Амуру. Вы же двинетесь на юго-восток, в Китай.

Некоторое время Нестор Васильевич молча размышлял, потом спросил, не смущает ли мадемуазель Китс тот факт, что за собственное спасение они заплатят жизнями нескольких молодых людей, с которыми, вероятно, даже незнакомы? Мэри отвечала, что ведь это не Загорский с Ганцзалином организуют побег офицеров, те решились на это сами. Они лишь воспользуются случаем.

– И тем не менее, тяжело думать, что их ждет верная смерть, – проговорил Загорский.

Мэри пожала плечами. Почему же сразу смерть? Они опытные офицеры, они вооружены, они могут дать бой кому угодно.

– Вы не знаете харачинов, – заметил Загорский.

– Но они-то знают, – возразила Мэри.

На это Нестор Васильевич не нашелся, что сказать. Он спросил, когда именно каппелевцы планируют дать деру. Выяснилось, что бегство назначено на сегодняшнюю ночь, где-то около двенадцати. Значит, им останется подождать немного, пока поднимется шум и харачины отправятся в погоню. После этого они с Ганцзалином оседлают коней и поскачут в сторону Гуанчжоу.

– Мне кажется, отличный план, – Мэри с трудом удерживалась, чтобы не захлопать в ладоши. – Вы оставите с носом атамана и доставите мое послание.

– Ах да, послание, – сказал Загорский, и лицо его омрачилось. – С посланием могут возникнуть трудности…

Однако в этот миг сидевший рядом с ним Ганцзалин наступил ему на ногу.

– Мы доставим послание госпожи, – кивнул китаец. – Давайте его сюда.

Но Мэри сказала, что письмо, разумеется, не при ней. Чуть позже она сходит за ним домой и принесет его Загорскому. Пусть только скажет, где они живут.

– Нас поселили в гостинице «Селект», – отвечал Нестор Васильевич.

– В резиденции Семёнова? – удивилась журналистка.

– Я же говорю, атаман желает держать нас под присмотром. Но не волнуйтесь: когда будет надо, мы сумеем покинуть ее незаметно.

Мэри кивнула: значит, договорились.