Приключения бодхисаттвы - АНОНИМYС Страница 35

– Что ж, постараюсь не опалить свои крылышки, – неожиданно весело отвечала Мэри.

– Это не так просто, – почему-то угрюмо заметил Нестор Васильевич. – Женщин часто привлекает власть, слава, военный мундир, деньги.

– Женщин привлекает все, – улыбнулась журналистка, – а чтобы они не соблазнялись, их надо бы посадить в средневековый замок и надеть на них пояс верности. Но, увы для мужчин, те времена давно прошли. И женщины по-прежнему горят на огне любви, как мотыльки.

– Именно об этом я и говорил, – нахмурился Загорский.

Но Мэри не пожелала продолжать сомнительную тему, вместо этого она решила заказать шампанского.

– Вы пьете шампанское, – спросила она, – или, как настоящие русские медведи, только водку?

– Настоящие русские медведи живут в Арктике и пьют, все, что горит, – отвечал Загорский. – Впрочем, после того, как власть взяли большевики и прекратили поставку спиртного на крайний север, медведи стали абстинентами, и я бы к ним носа не совал. Что же касается нас с Ганцзалином, мы способны поддержать любую компанию.

– В таком случае, позвольте, я вас угощу!

Принесли шампанского и шоколадных пирожных.

– На здоровье! – воскликнула Мэри, поднимая бокал, исходящий светлой пузыристой пеной.

Загорский мягко поправил ее: русские так не говорят. Во всяком случае, тостов таких не произносят. Можно сказать: «Будем здоровы!», или, например, «Ваше здоровье!». Вообще же обычно пьют за что-то более понятное. Например, за русско-китайскую дружбу между Загорским и Ганцзалином, за процветание дома Романовых, благополучно рухнувшего почти три года назад или за что-нибудь столь же эфемерное.

– Тогда за знакомство! – нетерпеливо сказала барышня и залпом осушила бокал. Перехватив внимательный взгляд Нестора Васильевича, очаровательно улыбнулась и пробормотала: «Ужасно хотелось пить!»

Вскоре завязался милый светский разговор. Мэри пытала Ганцзалина, сколько у него жен и сколько лягушачьих лапок он может съесть за один присест. Ганцзалин любезно отвечал, что жен он своих не считает, поскольку они разбросаны почти по всему свету, то есть везде, где они побывали с господином. Что же касается лягушачьих лап, то съесть их можно сколько угодно, надо только, чтобы их правильно приготовили.

– Будете в Китае – ни за что не ешьте пекинских лягушек, – наставлял Ганцзалин, – северяне совсем не умеют их готовить. Лягушек есть надо только на юге, лучше всего где-нибудь в Ханчжóу и Нинбó. На севере никакого удовольствия не будет, кроме поноса.

– Ах, как это экзотично, – говорила Мэри, лукаво поглядывая в сторону Загорского, на лице которого застыла вежливая улыбка. – Вы согласны с вашим помощником, мистер Загорский?

– Я не так глубоко знаю Китай, – отвечал Нестор Васильевич, – а впрочем, в вопросах питания Ганцзалину вполне можно доверять. Единственное, чего я не приемлю, так это живой еды.

Мэри удивилась: что такое живая еда? Ганцзалин важно объяснил ей, что в Китае есть традиция есть некоторых животных живьем. Это относится к рыбам, креветкам, крабам и мышам, но, впрочем, иногда живьем едят и более крупных тварей – нужен лишь хороший повар-распорядитель.

– Ах, как это ужасно! – переменилась в лице Мэри. – Какие все-таки звери эти китайцы!

Ганцзалин при этих словах улыбнулся чрезвычайно приятно, как будто услышал необыкновенно лестный комплимент.

Загорский поспешил переменить тему, спросив у Мэри, каким образом она выучила русский язык. Журналистка отвечала, что у них в доме был старый дворецкий родом из России. Он подолгу болтал с ней на русском, еще когда она была совсем ребенком. Став постарше, девушка решила усовершенствовать свои знания в университете, и вот теперь они ей неожиданно пригодились.

– А как родители отнеслись к вашему увлечению? – осторожно полюбопытствовал Нестор Васильевич.

– Я росла с матерью, отец погиб еще до моего рожденья, – отвечала Мэри.

Услышав это, Загорский почему-то вздрогнул. Некоторое время он как будто боролся с собой, потом все-таки решился.

– Скажите, а ваша мать когда-нибудь была в России? – спросил он, не глядя на Мэри.

– Увы, нет, – отвечала та, – она ужасная домоседка и никуда дальше лондонских предместий никогда не выезжала.

Услышав это, Нестор Васильевич вздохнул, как показалось Ганцзалину, с явным облегчением. Они выпили еще.

– Как же здесь прекрасно, – сказала Мэри. – Кругом война, разруха, голод – а здесь как будто кусочек рая. Как атаману удалось сохранить тут все?

– Деньги – это большая сила, – отвечал Загорский, ставший почему-то рассеянным. Он все чаще поглядывал теперь в сторону двери, очевидно, собираясь уходить. Мэри перехватила его взгляд и сделалась серьезной.

– Я слышала, господин Загорский, что вы собираетесь в Америку, – внезапно сказала она.

Загорский кивнул как-то неопределенно и посмотрел на нее, ожидая продолжения.

– Раз так, вы наверняка поедете через Гуанчжоу, – продолжала миссис Китс. – Я хотела бы попросить вас об одной услуге. Я понимаю, это не совсем удобно, мы ведь только познакомились. Однако мне некуда деваться и не к кому больше обратиться. Мне очень нужно передать кое-что одному человеку в Гуанчжоу. Местной почте я не доверяю, а сама окажусь там, видимо, еще нескоро. Так не могли бы вы отвезти от моего имени один пакет…

Загорский внимательно смотрел на нее и ничего не говорил. Она, видимо, истолковала этот взгляд по-своему и воскликнула:

– Честное слово, там нет никаких шпионских сведений, клянусь вам чем хотите!

– Не клянитесь, – улыбнулся Загорский, – мне это совершенно все равно. С тысяча девятьсот семнадцатого года Россия перестала быть моей родиной, меня держат здесь лишь некоторые личные обязательства.

– Вот и прекрасно, – глаза Мэри горели из-под темных бровей.

Какие же у нее глаза, думал Загорский, они какого-то неуловимого цвета. Снаружи как будто зеленые, а к зрачку превращаются в карие…

С трудом оторвавшись от ее лица, он с сожалением заметил, что выполнить ее просьбу он не может – атаман запретил ему выезжать из Читы. Мэри удивилась: как это – запретил? Всякий человек обладает свободой воли, которая дарована ему Богом и конституцией, и никакой атаман не может ничего ему запретить.

– Еще как может, – усмехнулся Загорский. – Более того, если мы только попытаемся покинуть город, харачины атамана догонят нас и изрубят в капусту. Теперь вы понимаете, почему я советовал вам держаться от атамана подальше? Что вам, собственно, от него нужно? Интервью и несколько репортажей о боевых действиях? Британия, вероятно, хочет понять, насколько хороши перспективы большевиков на Дальнем Востоке. Могу сказать совершенно определенно: большевики захватят и Дальний Восток, как до этого они захватили всю остальную страну. Может быть, это случится не завтра и даже не через год, но это обязательно случится. Большевики подобны болезненным клеткам, которые без конца размножаются и заражают все вокруг себя. Если Британия не хочет большой войны с Россией, ей придется смириться и вести дела с Советами – так, как если бы во главе страны до сих пор стоял Николай Второй.