Алмазная колесница - Борис Акунин Страница 35

Весь этот вихрь мыслей пронёсся в голове Лидиной за секунду,так что сколько-нибудь заметной паузы в разговоре не образовалось.

— Я видела, вы нынче не сводили с меня глаз, —сказала она низким, вибрирующим голосом и коснулась его руки.

Ещё бы! Она всё делала для того, чтобы гости не забывали оней ни на минуту.

Брюнет возражать не стал, честно наклонил голову.

— А я на вас не смотрела. Совсем.

— Я з-заметил.

— Потому что боялась… У меня ощущение, что вы появилисьздесь не просто так. Что нас свела судьба. И от этого мне стало страшно.

— С-судьба? — переспросил он со своим едвазаметным заиканием.

Взгляд у него был какой надо — внимательный и, кажется, дажеоторопевший.

Лидина решила не тратить времени попусту. Чему быть — тогоне миновать. И — бесшабашно, как головой в омут:

— Знаете что? Уедем отсюда. К черту ужин. Пускайсплетничают, мне всё равно.

Если Фандорин и колебался, то не более чем мгновение. Глазасверкнули металлическим блеском, голос прозвучал сдавленно:

— Что ж, едем.

* * *

По дороге на Остоженку он вёл себя непонятно. Руку несжимал, поцеловать не пытался, даже не разговаривал.

Гликерия Романовна тоже молчала, пытаясь сообразить, каклучше себя вести с этим странным человеком.

И отчего это он так напряжён? Губы плотно сжаты, не сводитглаз с извозчика.

О, да в этом омуте, кажется, черти водятся! Она ощутилавнутри сладкое замирание и рассердилась на себя: не бабься, это тебе неромантическое приключение, нужно Васю спасать.

В подъезде Фандорин повёл себя ещё удивительней.

Пропустил даму вперёд, но сам вошёл не сразу, а после паузыи как-то очень уж стремительно, чуть ли не прыжком.

По лестнице взбежал первым, руку при этом держал в карманепальто.

А может быть, он того, испугалась вдруг Лидина. Как теперьговорят, с кукареку в голове?

Но отступать было поздно.

Она открыла дверь ключом.

Фандорин отстранил её и скакнул вперёд. Развернулся,прижался спиной к стене прихожей. Быстро повёл взглядом влево, вправо, наверх.

В руке у него чернел непонятно откуда взявшийся маленькийпистолет.

— Что это с вами? — воскликнула не на шуткуперепугавшаяся Гликерия Романовна. Сумасшедший следователь спросил:

— Ну и где же он?

— Кто?

— Ваш любовник. Или начальник. Право, уж не знаю, вкаких вы с ним отношениях.

— О ком вы говорите? — в панике пролепеталаЛидина. — Я не пони…

— О том, чьё задание вы исполняете, — нетерпеливоперебил Фандорин, прислушиваясь. — Штабс-капитан, ваш попутчик. Ведь этоон велел вам меня сюда заманить. Но в квартире его нет, я бы почувствовал. Гдеже он?

Она вскинула руку к груди. Знает, всё знает! Но откуда?

— Вася мне не любовник, — скороговоркой сказалаона, не столько осознав, сколько почувствовав, что сейчас нужно говоритьправду. — Он мой друг, и я действительно хочу ему помочь. Где он — неспрашивайте, этого я вам не скажу. Эраст Петрович, милый, я хочу просить вас омилосердии!

— О чем?!

— О милосердии! Человек совершил оплошность. Пускай свашей военной точки зрения она считается преступлением, но это всего лишьрассеянность! Разве можно за рассеянность карать так строго?

Брюнет наморщил лоб, пистолет сунул в карман.

— Что-то я не п-пойму… О ком вы говорите?

— Да о нем, о нем! О Васе Рыбникове! Ну, потерял онэтот ваш чертёж, так что же теперь, губить хорошего человека? Ведь эточудовищно! Война через месяц или через полгода кончится, а ему на каторгу? Илитого хуже? Это не по-человечески, не по-христиански, согласитесь! — и такискренне, так проникновенно у неё это вырвалось, что у самой на глазахвыступили слезы.

Даже сухаря Фандорина проняло — он смотрел с удивлением,даже с растерянностью.

— Как вы могли подумать, что я спасаю своеголюбовника! — горько произнесла Гликерия Романовна, развивая успех. —Разве стала бы я, любя одного мужчину, зазывать к себе другого? Да, вначале янамеревалась вас очаровать, чтобы помочь Васе, но… но вы в самом деле вскружилимне голову. Признаться, я даже и забыла, ради чего хотела завлечь вас… Знаете,вот здесь вдруг что-то сжалось… — Она положила руку пониже лифа, чтобырельефнее обрисовался бюст, и без того очень недурной.

Гликерия Романовна произнесла глухим от страсти голосом ещёнесколько фраз в том же роде, не слишком заботясь об их правдоподобии —известно, что мужчины на такие речи доверчивы, особенно, когда добыча стольблизка и доступна.

— Я ни о чем вас не прошу. И не буду просить. Забудемобо всем…

Она запрокинула голову и повернула её немного вбок.Во-первых, этот ракурс был самый выигрышный, а во-вторых, так было очень удобноеё поцеловать.

Прошла секунда, вторая, третья.

Поцелуя не было.

Открыв и скосив глаза, Лидина увидела, что Фандорин смотритне на неё, а в сторону. Ничего интересного там не было, лишь телефонный аппаратна стене.

— П-потерял чертёж? Рыбников вам так сказал? —раздумчиво произнёс следователь. — Он вам солгал, сударыня. Этот человекяпонский ш-шпион. Не хотите говорить, где он, — не нужно. Я и без вас этонынче же узнаю. П-прощайте.

Развернулся и вышел из квартиры.

У Гликерии Романовны чуть ноги не подкосились. Шпион? Какоечудовищное подозрение! Бедный Вася! Нужно немедленно предупредить его!Оказывается, опасность ещё серьёзней, чем он думает! И потом, Фандорин сказал,что нынче же узнает, где Вася прячется!

Она схватила телефонный рожок, но вдруг испугалась, неподслушивает ли следователь с лестницы. Распахнула дверь — никого, толькобыстрые шаги по ступеням.

Вернулась, стала телефонировать.

— Пансион «Сен-Санс», — проворковал в трубкеженский голос. Слышались звуки фортепиано, играющего весёлую польку.

— Мне срочно нужно Василия Александровича!

— Их нету.

— А скоро ли будет?

— Они нам не докладываются.

Какая невоспитанная горничная! Лидина в отчаянии топнуланогой.