Только никому не говори. Солнце любви - Инна Булгакова Страница 35

- Если так, — художник нахмурился, — туда ему и дорога. Но я не верю. Он великий жизнелюб, такие до крайности не доходят. И вообще, о чем мы спорим, когда у нас есть мальчик, который околачивается на даче во время убийства?

- Такие, как Вертер, тем более до крайностей не доходят.

- Согласен. А Ленинград? А испуг? Что- то тут не то. Или он и есть ваш тайный свидетель?

- Вы думаете, что у Пети хватило бы духу рассматривать в подробностях браслет на руке убитой? Или от него я узнал о ваших отношениях с Люлю?

- Да, сдаюсь. Он не свидетель. А вдруг он все-таки убийца?

- Дмитрий Алексеевич, я уже тут провёл один маленький эксперимент, у меня тоже кое- что пропало. Так вот, эксперимент этот исключил Петю из числа подозреваемых… а также вас.

- Благодарю. Итак, последний — Борис?

- Да, последний… Ваш Ника подозрителен мне тем, что у него есть машина, а Борис, напротив, — тем, что у него её нет.

- Что вы этим хотите сказать?

- На машине легко вывезти труп, который пока не найден даже учёной собакой.

- Так вот почему вы интересовались ключами от моей машины!

- Да. А что касается математика, то он истратил свои, так сказать, машинные сбережения не по назначению. И не признается на что.

- То есть, вы полагаете — на браслет?

- Он любит деньги, золото и понимает толк в драгоценностях. Впрочем, тут много ещё неясного. Как, по-вашему, он способен на убийство?

- А, я не знаток… не знаю. Как будто железный человек, жёсткость, сила, упорство, но… чрезмерное самолюбие частенько прикрывает бесхарактерность, всевозможные комплексы… Я несколько раз ему звонил после случившегося, но он не пожелал со мной встречаться. Я хотел узнать, о чем же они все- таки разговаривали с Павлом тогда в прихожей.

- Это до сих пор вопрос довольно тёмный.

- После разговора Павел вернулся сам не свой. Он и так-то держался из последних сил, а тут сдал совсем.

- Что значит «сдал совсем»? Вы увидели перед собой сумасшедшего?

- Иван Арсеньевич, я не врач.

- Но вы художник — замечаете и помните каждую деталь. Что именно свидетельствовало о его безумии?

- Понимаете, образ Павла потом… в погребе… как бы заслонил все, наложился на мои впечатления. Я попробую… Вот он появился в дверях, прошёл по комнате, движения быстрые, энергичные, его движения. Секунд пять постоял у стола и сел на своё место. Все бы ничего, но вот лицо… — Дмитрий Алексеевич закурил, присел на полуразрушенную кладбищенскую ограду; я пристроился сбоку. — Я вспоминаю лицо… очень бледное, глаза ускользающие, словно ничего не видят… Вдруг говорит: «Пойду пройдусь». Я предложил: «Я с тобой», и начал подниматься, и тут меня остановил его взгляд: в глазах стоял ужас… — Дмитрий Алексеевич задумался. — Знаете, вы, наверное, правы… это был, если можно так выразиться, осмысленный ужас… И все же, если он тогда с ума ещё и не сошёл, то несомненно к этому шёл. Но ответил категорично и резко: «Если ты пойдёшь за мной, между нами все кончено. Вы оба должны меня дождаться». Нет, это был ещё Павел, вот в погребе был уже другой.

- Борис утверждает, что Павел Матвеевич лишился рассудка ещё в прихожей.

- Как тут грань провести?.. Вот, пожалуй, наиболее точное моё ощущение: человек, собравший последние силы, чтобы противостоять безумию.

- А может быть, человек, собравший последние силы на чрезвычайное какое-то дело, например, на поездку в Отраду?

- Но именно это и свидетельствует о безумии. Почему Отрада? Я ждал его до пяти утра, я бы начал поиски раньше, но не мог оставить Анюту: она была в шоке. Но куда бы я поехал? Конечно, на кладбище, я был уверен… его любовь к жене…

- Кладбище далеко от квартиры Черкасских?

- Минут двадцать на автобусе, час, наверное, пешком. Это уже совсем окраина.

- А вы не подумали, что Павел Матвеевич мог отправиться следом за Борисом?

- Подумал, но, к сожалению, гораздо позже. Тогда я сам был оглушён, мне не пришло в голову позвонить Борису и проверить, дома ли он.

- Он вернулся домой утром.

- Утром? Где он был?

- Мне неизвестно.

- И вы думаете, что Павел поехал за Борисом в Отраду?.. Господи! Ну ладно, друг мой бедный с ума сошёл — но что на даче делать его зятю?

- В понедельник должно было начаться следствие. Допустим, он хотел успеть уничтожить кое-какие следы.

- Да не было там никаких следов! Анюта смотрела, я, Павел…

- Он не закончил осмотр погреба. Да и что вы все могли знать о следах, например, о наличии или отсутствии отпечатков пальцев? К началу следствия следов на подоконнике действительно не было, а до этого?.. Да, вот тут возникает вопрос: как вы все провели дни перед похоронами — пятницу, субботу и первую половину воскресенья? Мог ли в эти дни Борис съездить в Отраду?

- По-моему, нет… нет! Около двенадцати в пятницу мы повезли Любу в больницу, Борис с Анютой явились следом. До самого вечера мы вчетвером ездили все оформлять… Вы представляете, что это такое?

- Да. У меня умерли родители.

- Понятно. Так вот, в пятницу на ночь Павел дал Анюте снотворное, она спала, а мы втроём не ложились. Мы сидели с Павлом в общей комнате, как она у Черкасских называлась, в креслах. Ну, подремали немного под утро. Но никто из нас не отлучался — это точно. С утра в субботу ездили за гробом и так далее. В двенадцать её привезли, и мы уже почти не отходили от гроба… ну, если очень ненадолго. Ночь никто из нас не спал, прощались с Любой. Вообще жили на нервах, я теперь просто поражаюсь, как всё выдержали… Правда, Павел не выдержал.

- Вот видите. Если Борис хотел уничтожить следы, то мог это сделать только в ночь после похорон… Кстати, а ключи от машины в те дни были все время при вас?

- С ключами вообще какая-то ерунда. Например, точно помню, что когда в понедельник в пять утра мы садились с Анютой в машину, чтобы ехать Павла разыскивать, ключи были там, а мне казалось — да что казалось, поклясться бы мог, что я их в пиджак положил… Нет…

Дмитрий Алексеевич, это очень важно. Вы были уверены что ключи в пиджаке, а они оказались в машине? Пиджак бы, все время на вас?

- Нет, кожаный пиджак… жара. Он висел в прихожей. Вы думаете…

- В прихожей… в прихожей… в той же прихожей! Погодите. Если кто-нибудь в ту ночь пользовался вашей машиной, вы б заметили? Ну, по спидометру…

- Да ну! До того ли было. На заднем сиденье я обнаружил комочки глины, на полу под ногами тоже была глина… Но это с кладбища, там глинистая почва…

- Понятно. Но вообще не исключено, что на вашей машин той ночью ездили в Отраду. Ведь у Бориса были права?

- И у него, и у Павла. Но зачем брать машину в Отраду?