Смерть на холме Монте-Марио - Чингиз Абдуллаев Страница 32

— И где вы останавливались в последний раз?

— На Плаза Барберини. Там на углу есть аптека. А справой стороны — магазин, где можно проявить фотографии. Пожилая пошла сдаватьсвой фотоаппарат, а молодая — в аптеку. Потом мы еще останавливались на ВиаВенетто. Они решили выпить кофе в «Кафе де Пари». Я подождал, пока онизакончат, и потом отвез их в отель. Вот и все, сеньор.

— Спасибо, Томаш. Большое спасибо.

Дронго положил трубку и подмигнул Андреа.

— Извините, — вдруг нерешительно сказалАндреа. — Можно задать вам вопрос?

— Конечно, — разрешил Дронго.

— Вы тот самый сеньор Дронго, про которого так многоговорят? Мне рассказывал наш начальник службы безопасности, что вы самыйзнаменитый эксперт в мире. Он говорил, что вы можете раскрыть любоепреступление, даже самое загадочное.

— Это преувеличение, Андреа. Я обычный человек. Иногдапомогаю найти преступников. Порой мне везет, порой — не очень. Ничегосверхъестественного. А ваш начальник знает про меня только потому, что я частоостанавливаюсь в отелях «Хилтон». Хотя должен сказать, что в последние годываши отели меня стали разочаровывать. Система «Шератон» работает гораздо лучше.И боюсь, что мне придется поменять свои пристрастия.

Андреа улыбнулся.

— Я тоже мечтаю стать полицейским комиссаром, —признался он.

— Прекрасно, значит, мы почти коллеги. — Дронгонравился этот молодой красивый парень, так забавно красневший. — Можно мнепопросить коробку ваших фирменных спичек?

— Конечно.

Андреа отодвинул ящик стола и достал новую коробку спичек.

— Спасибо, — взял спички Дронго, — сегодня тымне очень помог.

Он поднялся, прошел в коридор и, чуть посторонившись,пропустил бригаду врачей.

У входа в апартаменты Лабунских Дронго столкнулся сХеккетом.

— Они напрасно так возятся с ним, — недовольнопрошептал тот, — нужно было его сразу допросить. Какие еще доказательстванужны нашему комиссару, я не понимаю. Кажется, вы смогли заразить своимскептицизмом и его. Поздравляю вас, Дронго. Теперь он вообще ни в чем неуверен.

Они вошли в комнату. Торчинский лежал на диване. Рядом сиделкомиссар. Увидев вошедших, Торчинский закрыл глаза.

— Как вы себя чувствуете? — спросил комиссар.

— Еще живой, — простонал Торчинский.

Хеккет прошел к столу. Он выразительно пожал плечами. Емуявно не нравилось поведение комиссара. Террачини взглянул на Хеккета.

— Вам лучше вернуться в свой номер, — сказалкомиссар, — уже пятый час утра. Всем нужно немного отдохнуть. Я разрешилсвидетелям разойтись по номерам. Пусть отдохнут хотя бы до десяти часов утра.Потом мы снова соберемся и решим, что делать. К тому времени у меня будут все данныепо экспертизе сигар и обеих бутылок виски.

— Вы теряете темп, комиссар, — мрачно проворчалХеккет, — впрочем, это ваше дело.

— Ему нужно немного поспать, — твердо сказалкомиссар, показывая на Торчинского, — да и всем остальным тоже. Отсюданикто не сбежит. У ворот дежурят наши сотрудники. А подвергать пыткебессонницей стольких людей из-за одного убийцы я не имею права.

— Верно, — кивнул Дронго, — это мудроерешение, комиссар.

— Как угодно. — Хеккет повернулся и вышел изкомнаты.

Дронго вышел следом за ним. Когда Хеккет скрылся из вида, оноткрыл дверь на аварийную лестницу. Посмотрел на автоматический замок. Здесьдействительно невозможно было открыть дверь снаружи. Посторонний не мог попастьна этот этаж. Дверь открывалась только из коридора. Следовательно, кто-топодложил коробку спичек, чтобы дверь осталось открытой.

Дронго наклонился и посмотрел, как закрывается дверь. Затемположил коробку спичек. Она согнулась точно так же, как и первая коробка.Дронго достал из кармана первую коробку и сравнил их. Все точно.

Оглянувшись, он начал спускаться. На девятом этаже дверьбыла закрыта. На восьмом — все без изменений. Он спускался, держась за перила.Седьмой, шестой, пятый. Везде двери закрыты так, что их можно открыть только изкоридора. Везде, кроме первого этажа.

Дронго был уже на третьем этаже, когда, коснувшись перил, сотвращением и досадой обнаружил, что на ладони осталась грязная полоса.Кажется, кто-то дотронулся до перил испачканной чем-то рукой. Мокрая земля,понял он. Налипшие комки грязи.

Он вытер руку и продолжал спускаться вниз. Уже при выходе спервого этажа он увидел у дверей сотрудника полиции.

— Извините, сеньор, — вежливо, но твердо сказалполицейский, — я не имею права вас отсюда выпустить. Поднимитесь в свойномер.

— Я не смогу подняться, — возразил Дронго, —дело в том, что двери с аварийной лестницы не открываются. Будет лучше, если выдоложите комиссару Террачини о том, что я хочу выйти в холл.

— Сейчас доложу. — Полицейский достал рацию. Черезнесколько минут появился Паоло. Узнав Дронго, он разрешил ему выйти в холл. Вхолле Дронго подошел к портье.

— Скажите, пожалуйста, — поинтересовалсяДронго, — кто-нибудь из проживающих в отеле людей, раньше останавливалсяздесь?

— Извините, сеньор, мы не даем справок о нашихгостях, — улыбнулся портье.

Дронго обернулся и подозвал Паоло.

— Мне нужны данные по нашим гостям, — попросил онпомощника комиссара, — это необходимо для расследования.

— Дайте ему необходимые данные, — разрешил Паоло.

— Я вам продиктую фамилии, — сказал Дронго. —Жураевы, Соренко, Обозов, Лабунские, Торчинский. Кто из них останавливался вотеле в течение года?

— Сейчас скажу, сеньор, — кивнул портье. Он набралданные на компьютере и подождал несколько секунд.

— Сеньор Торчинский жил в нашем отеле в феврале этогогода. Останавливался на два дня.

— Где он жил? В своем теперешнем номере?

— Нет. На десятом этаже. Номер с видом на город. Сейчаспосмотрю остальных. Жураевы у нас не жили. Соренко тоже не останавливались. СеньорОбозов приезжал сюда весной только на один день. Снимал президентскиеапартаменты. Сеньор Лабунский был дважды. Один раз в январе он занималпрезидентские апартаменты, в другой раз — обычный сюит. Вот еще данные. СеньорОбозов прилетал сюда две недели назад. Тоже — на один день. И жил в том женомере. Больше никаких данных у нас нет.

Дронго поблагодарил портье.

— Вам это помогло? — спросил Паоло.

— Очень помогло, — кивнул Дронго, — спасибо,Паоло. Пойду немного отдохну у себя в номере. Мне остается позвонить рано утромеще в одно место, и, кажется, я смогу рассказать вашему комиссару, кто и зачемсовершил оба убийства.