Муки Галилея - Кэйго Хигасино Страница 30

Оставив Юкаву в номере, Фудзимура вернулся в холл. Из кухни вышла одетая в передник Кунико:

— Ты правда поселил господина Юкаву в той комнате?

— Ты же слышала, он сам этого хотел. Сказал, что на первом этаже ему спокойней. Я, разумеется, рассказал о том происшествии. Но он — учёный до мозга костей, и его нисколько не пугает, что прежний постоялец покончил жизнь самоубийством и всё такое прочее. И нам так лучше. Не стоять же тому номеру вечно без дела.

— Тут ты прав… — Кунико потеребила пальцем край передника. — Значит, вы подружились в секции бадминтона?

— Да, в университете. Он был нашей звездой.

— Вы с ним редко виделись в последнее время. С чего он вдруг захотел сюда приехать?

— Я ведь уже говорил. Юкава узнал от наших общих знакомых, чем я теперь занимаюсь. После окончания сложной работы ему как раз хотелось проветриться, а по случаю он заодно решил разведать, как я тут управляюсь.

— Хм… Какой любезный человек.

— Да просто очень любопытный. В любом случае за него беспокоиться точно не стоит. Давай лучше удивим его нашими кушаньями. Он наверняка считает, что мы на кухне дилетанты.

Улыбнувшись, Кунико кивнула. Её взгляд переместился куда-то за спину Фудзимуры. Обернувшись, тот увидел, что у двери стоит Юкава. Он переоделся в тёплую одежду, предназначенную для зимних прогулок.

— Пройдусь по округе.

— Показать дорогу?

— Нет, сперва я сам.

— Ладно. Только вернись до заката. Здесь нет уличного освещения.

— Это я знаю. — Поклонившись Кунико, Юкава направился к выходу.

— Я съезжу за покупками, — сказал Фудзимура жене. — У нас мало вина. А он любит выпить.

— Сомневаюсь, что в том магазине есть вино высокого качества.

— А высокого и не нужно. При всей его эрудиции он напрочь лишён вкуса. — Фудзимура набросил куртку и взял ключи от минивэна.

Спустившись с горы на машине, Фудзимура заскочил в супермаркет, где всегда запасался продуктами, а затем поехал с покупками обратно в пансионат, нигде по пути не останавливаясь. Когда он, держа в каждой руке по виниловому пакету, зашёл в холл, Юкава сидел за барной стойкой и пил кофе. Склонившаяся над раковиной Кунико оторвалась от мытья посуды и подняла голову. Вид у неё был угрюмый.

— С возвращением, — поприветствовал его Юкава.

— Как прогулка по горам? — спросил Фудзимура.

— Получил массу удовольствия. Воздух здесь пахнет иначе. Могу понять, почему в таком месте хочется поселиться навсегда.

— Раз так, живи у нас хоть неделю, хоть две.

— Рад бы, но меня ждут исследования. — Юкава допил кофе и поставил чашку на стол. — Спасибо, — поблагодарил он Кунико и вышел из холла.

— О чём вы с ним разговаривали? — спросил жену Фудзимура.

— Он спрашивал про происшествие. — Голос Кунико звучал немного недовольно.

Фудзимура почувствовал, как щёки свело судорогой.

— А точнее?

— Докапывался, что да как было в тот день. И что за гости у нас тогда жили.

— И ты о них рассказала?

— Не могла же я наврать! Слушай, зачем он меня расспрашивал? Что ты ему наговорил?

— Ничего. Но я же предупреждал: он очень любопытный человек. Узнал о происшествии, вот интерес и проснулся.

— И только?

— А что, по-твоему, может быть ещё? Не обращай внимания! — Фудзимура состроил ободряющую улыбку и поставил пакеты на стойку. — Вот, я купил вино и продукты — пойдут на закуски.

— Ты молодец. — Лицо Кунико смягчилось, она взяла пакеты и исчезла в кухне.

Фудзимура снял куртку и вышел в коридор. Дошёл до дальнего номера, постучал.

— Да, — послышалось в ответ, и дверь открылась. На пороге стоял Юкава.

— Ты задавал Кунико вопросы о происшествии, — заходя в комнату, сказал Фудзимура.

— А что, нельзя? Я же не говорил ей, что ты советовался со мной насчёт запертой комнаты.

— Зачем спрашивать её? Если что-то непонятно — я всё растолкую!

— Ты был в отъезде. К тому же чем больше людей опросить, тем более объективной будет собранная информация. В рассказе одного человека всегда есть место ошибочным представлениям и предубеждениям.

— И всё-таки спрашивать о других гостях необходимости не было. Я прошу тебя разобраться, есть ли способ выйти из комнаты, запертой изнутри, и снова туда войти. Иначе говоря, объяснить простой физический фокус. А кто в тот момент проживал в отеле — неважно.

Заслышав эти слова, Юкава подозрительно нахмурился, встал у окна и посмотрел на Фудзимуру.

— Чего такого тебе напел Кусанаги, что ты решил обратиться ко мне?

— Ну как… Сказал, что ты гений, чьи экспертные познания не раз помогали разгадать неразрешимые загадки.

— Экспертные познания? Действительно, во многих случаях необходимо знание физики. Однако загадок, сводящихся к одной лишь физике, исчезающе мало. Если мы столкнулись не с природным феноменом, а с трюком, подстроенным человеком, нам необходимо знать, с какими людьми мы имеем дело. Для меня крайне важно выяснить, кто находился в гостинице в ту ночь.

— Постояльцы не имеют отношения к происшествию.

— Имеют или нет — решать не тебе, — холодно заявил Юкава. — К тому же ты не был со мной честен.

— Да ну?

— Ты сказал, что здесь жило ещё несколько постояльцев. Мужчина и отец с сыном. Но это не совсем верно. Упомянутый мужчина не снимал у вас номер, он ваш родственник. Я правильно понял, что это младший брат твоей жены и зовут его Юскэ?

Фудзимура поморщился и вздохнул:

— И что с того? Какая разница, родственник у нас поселился или какой-то незнакомец?

— Большая. То, что один из гостей приходится родственником управляющему гостиницей, — сведения существенные.

— Мой шурин не имеет никакого отношения к произошедшему. Я за него ручаюсь.

— Говорю же — не тебе решать.

— Хорошо. В тот день он приехал уже после того, как Харагути зашёл в свой номер. А затем всё время находился рядом с нами. Вплоть до того момента, как нашли тело Харагути. Как ни крути, а он к делу непричастен.

— Что ж, запомним и эту ценную информацию. В любом случае не надо ничего от меня скрывать. Если, конечно, ты всё ещё хочешь разгадать тайну запертой комнаты.

Острый взгляд Юкавы, казалось, пронзал Фудзимуру насквозь. Тот отвёл глаза:

— Я не собираюсь ничего скрывать. Иначе не обратился бы к тебе. Но я прошу: воздержись от расспросов Кунико. Странная смерть постояльца и без того стала для неё тяжёлым потрясением.