Рукопашная с Мендельсоном - Галина Куликова Страница 3

С тех самых пор и начались ее мучения. Не сильно занятый наслужбе, подкрепленный финансами небедных родителей, Беседкин последовательнодобивался от Лаймы сначала внимания, потом любви, потом – сострадания. При этомналичие у Лаймы других мужчин и даже жениха его не останавливало. Лаймарешительно отвергала домогательства Беседкина, но тот был неутомим.

Его ухаживания и приставания, по счастью, не носиликриминального или экстремального характера. Это была долгая и нудная осада сэпизодическими вкраплениями внезапных истерик и неискренними попыткамисовершить самоубийство на глазах у любимой. Последняя подобная сцена случиласьтри дня назад.

– Беседкин, возьми себя в руки! – взывала Лайма,оттаскивая красного и встрепанного, как воробей, Афиногена от проезжей части.

– Ты меня не любишь! – кричал он в ответ. –Ты специально меня обзываешь Беседкиным. Меня так в школе дразнили! И в детскомсаду. Я не хочу жить без тебя!

Он бился в руках Лаймы, как пойманный за лапу петух, ипостоянно норовил рвануть обратно на дорогу.

– Я не обзываю, – стонала уставшая после работыЛайма. – Я не виновата, что это твоя фамилия. Ты куда опять собрался?

– Под автобус! – гордо заявил Беседкин, шмыгнувносом.

– Под какой еще автобус? – топнула ногой Лайма.

– Двадцать восьмой. Вон, видишь, подходит. –Афиноген близоруко прищурился. Затем неуверенно спросил: – Слушай, а это точнодвадцать восьмой? Я без очков плохо вижу…

– А тебе какая разница? – ехидно осведомиласьЛайма. – Анна Каренина, насколько я помню, не интересовалась номеромпоезда перед тем, как лечь на рельсы.

– Ты не любишь меня! – снова ожил Беседкин. –Ты издеваешься, ты унижаешь меня как личность!

– Это чем же? Что не даю тебе бегать по проезжей частис риском оказаться в милиции за антиобщественное поведение? А в любви я тебеникогда в жизни и не объяснялась, это все твои выдумки.

– Ты считаешь, что я не способен умереть из-за тебя?

– Ну почему же? Только ты предварительно вгонишь в гробменя. А потом красиво умрешь от горя. Дождавшись следующего автобуса.

Хотя к Беседкину с его причудами Лайма уже давно привыкла,прогнозировать реакцию Афиногена на официальное замужество она не бралась – ктознает, что он может отчебучить? Решила сообщить неугомонному Беседкину освадьбе чуть погодя – может, свершившийся факт охладит его пыл? В любом случаеего тяжкие муки надо было прекращать – узнай Травин о вселенской любвиАфиногена, и тому точно не поздоровится. А Лайма всегда была противницей грубыхсиловых решений.

И вот вчера вечером, когда Беседкин позвонил с традиционнымипожеланиями спокойной ночи, она сдуру, вопреки собственному первоначальномурешению, взяла и ляпнула про свадьбу. Жалко ей, видишь ли, его стало! Лучше бысебя пожалела.

То есть сначала Беседкин мужественно пережил страшную весть.Дрогнувшим голосом поздравил Лайму, пожелал счастья, спросил, где будутрасписываться, а потом… сорвался. И до половины четвертого утра жалостливаяЛайма выслушивала его крики, стоны, плач, вопли, мольбы, а также стихи, ей посвященные.Многое она уже слышала раньше, но в этот раз прозвучало и кое-что новенькое. Вобщем, уже светало, когда Лайме наконец удалось прервать этот безумныйсловесный водопад.

– Все, Беседкин, пока. Мне завтра, то есть сегодня рановставать. И не звони мне больше, можешь на мужа нарваться.

– Я не боюсь твоего мужа! Да он тебе вообще пока немуж. Еще неизвестно, как дело повернется, – услышала напоследок Лайма.

И что же теперь? Благодаря собственной глупости она будетсонной и квелой невестой? Нет уж, фигушки. Энергичная гимнастика в течениепятнадцати минут, чашечка крепкого кофе – и она в порядке. Бодрая, веселая,жизнерадостная, красиво причесанная, в дивном белом платье!

Идеальная невеста по имени Лайма Скалбе на сто процентовготова к новому испытанию – супружеству.

«Ничего, – подумала она легкомысленно. – Теперьвся эта жизнь с ее хлопотной работой, истеричными поклонниками и секретнымизаданиями останется в прошлом. Как и моя экзотическая фамилия».