Смертельный груз - Фридман У. Крофтс Страница 3

– Взгляните сами, мистер Броутон! – приглушенным голосом воскликнул он. – Посмотрите, что там такое.

Броутон тоже склонился и всмотрелся в глубь дыры. А потом точно так же отшатнулся, заметив среди массы опилок торчавшие пальцы.

– Это ужасно, – прошептал он, убежденный теперь, что они напали на след какой-то трагедии, и ругавший себя последними словами за дурацкое поведение в подобной ситуации. Но потом его осенило: – Ерунда! Здесь всего-навсего скульптура. Статуя.

– Статуя? – резким тоном переспросил Харкнесс. – Это пальцы мертвяка, не сомневайтесь. Ошибиться невозможно.

– Там слишком темно, чтобы разглядеть все как следует. Достаньте фонарь, и только тогда мы во всем окончательно убедимся.

Когда мастер вернулся с фонариком, Броутон снова посмотрел внутрь и сразу понял, что первое впечатление его не обмануло. Это, вне всякого сомнения, были женские пальцы: маленькие, с чуть заостренными ногтями, нежные и унизанные кольцами, блеснувшими в луче света.

– Очистите опилки вокруг, Харкнесс, – сказал молодой человек, снова поднимаясь на ноги. – Нам нужно все выяснить сейчас же.

Как и прежде, он держал под отверстием кепку, пока мастер зубилом осторожно разгребал опилки рядом с пальцами. По мере того как опилок становилось меньше стала видна вся кисть руки и очертания запястья. И как ранее заметил Броутон: рука была красивой и ухоженной.

Броутон высыпал содержимое кепки на крышку бочки. Среди опилок обнаружились еще три соверена, также отправившиеся в карман. Затем он вернулся к более внимательному осмотру бочки.

Ее размеры изрядно превышали габариты обычной бочки для вина. Высота равнялась примерно трем футам и шести дюймам, а диаметр по центру достигал почти двух футов и шести дюймов. Как уже упоминалось, бочка отличалась повышенной прочностью. Если судить по сколу, доски были толщиной без малого в два дюйма. Любому самому умелому бочару оказалось бы трудно согнуть такое дерево, и из-за этого бочка имела почти цилиндрическую форму, а дно стало непомерно тяжелым. Вот почему Харкнесс не смог без посторонней помощи поднять бочку в вертикальное положение. Металлические обручи, стягивавшие доски вместе, при близком рассмотрении оказались мощными стальными кольцами.

С одной стороны между двумя такими кольцами была прикреплена сопроводительная бирка с адресом, явно написанным почерком иностранца: «Мистеру Леону Феликсу. Лондон, почтовый индекс W, район Тоттенхэм-Корт-роуд, Уэст-Джабб-стрит, дом 141. Доставка морским путем через Руан». Рядом с графой для обозначения содержимого груза стоял штамп «Скульптура». На бирке значился также и адрес отправителя: «Фирма “Дюпьер и Си”, производители монументов, скульптур и статуй. Париж, Гренель, между рю Прованс и рю де ла Конвенсьон». На досках жирными черными буквами вывели слова: «Тару вернуть владельцам» – на французском, английском и немецком языках с указанием того же адреса в Париже и названия той же фирмы. Броутон внимательно изучил бирку, надеясь заметить что-нибудь необычное в почерке. Но его постигло разочарование. Зато когда он поднес фонарь совсем близко, то обнаружил нечто иное, вызвавшее интерес.

Бирка делилась на части. Вверху располагался декоративный узор и рекламный вензель фирмы, а центральная часть предназначалась для указания адресов отправителя и получателя груза. Но по какой-то причине посередине бирки отчетливо виднелась черная полоса, причем сначала внимание Броутона привлекла лишь ее неровность. При более тщательном рассмотрении выяснилось, что из центральной части бирки кто-то вырезал одну полосу и вклеил другую. Таким образом, адрес мистера Феликса был написан на вклейке, а не на самой оригинальной бирке. Изменение внесли так бережно, что сразу его заметить оказалось бы совершенно невозможно. Броутон какое-то время пребывал в недоумении, но потом ему на ум пришло правдоподобное объяснение: вероятно, у фирмы закончились чистые бланки бирок, и они вторично воспользовались одной из ранее использованных. Для этого и понадобилось вклеить новый адрес и имя получателя.

– Бочка с деньгами и, вероятно, трупом, – принялся размышлять он вслух. – Все это более чем странно, и мы не можем это проигнорировать.

Он смотрел на бочку, обдумывая свои дальнейшие действия. Возникли обоснованные подозрения, что было совершено серьезное преступление. Броутон почти уверил себя в этом, и его долг заключался прежде всего в том, чтобы доложить о сделанном открытии. Да, но на нем еще оставалась обязанность проследить за разгрузкой партии вин. Его прислали в гавань именно с этой целью, и он не был уверен, что поступит правильно, оставив работу незавершенной.

Впрочем, дело представлялось достаточно важным, чтобы оправдать его поступок. И потом, подсчет прибывших бочек не окажется без внимания. На пирсе присутствовал их приемщик, которого Броутон знал как человека придирчивого. Кроме того, ему наверняка удастся заручиться помощью одного из служащих управления порта. Он принял решение. Ему надлежало немедленно отправиться на Фенчерч-стрит с рапортом для мистера Эвери, исполнительного директора пароходства.

– Харкнесс, – сказал он. – Я отправляюсь в наш главный офис, чтобы доложить о происшествии. Вам же надлежит как можно более тщательно заделать отверстие, а потом оставаться на месте и следить за бочкой. Ни под каким предлогом не сводите с нее глаз, пока не получите инструкций от мистера Эвери.

– Слушаюсь, мистер Броутон, – ответил бригадир. – По мне, вы поступаете верно.

Они засыпали обратно в бочку почти все опилки, а Харкнесс вставил отломанный кусок доски на место, проворно закрепив его гвоздями.

– Что ж, тогда я пошел, – сказал Броутон, но не успел сделать и шага, как в трюм спустился незнакомый джентльмен и обратился к нему.

Это был мужчина среднего роста со смуглым лицом и с черной острой бородкой, на вид иностранец, одетый в добротный костюм из синей ткани и в белые гетры, в жесткой фетровой шляпе. Он с улыбкой поклонился Броутону.

– Прошу прощения, но, как я полагаю, именно вы являетесь здесь главным представителем «ОКП»? – спросил он на безукоризненном английском языке с чуть заметным акцентом.

– Да, я один из клерков главной конторы пароходства, – ответил Броутон.

– Превосходно. В таком случае вы, наверное, способны снабдить меня необходимой информацией. Этим пароходом я ожидал доставки из Парижа бочки со скульптурами от расположенной там фирмы мсье Дюпьера. Не могли бы вы подтвердить прибытие груза? Он адресован мне лично. – И мужчина подал Броутону визитную карточку, на которой было напечатано: «Мистер Леон Феликс. Лондон, почтовый индекс W, район Тоттенхэм-Корт-роуд, Уэст-Джабб-стрит, дом 141».

И хотя клерк сразу же узнал имя и адрес, указанные на бирке бочки, он сделал вид, что внимательно изучает карточку, чтобы дать себе время обдумать ответ. Ясно, что именно этот человек – получатель бочки, и если его уведомить о ее доставке, он, несомненно, вправе потребовать незамедлительной выдачи груза. Броутон пока не мог придумать причины для отказа, но все равно преисполнился решимости не разрешать выгрузку бочки из трюма. Он уже собрался заявить, что указанный груз пока не обнаружен, но его непременно разыщут после полной проверки судна, как ему в голову пришла весьма неприятная мысль. Поврежденную бочку поставили к борту корабля, и любой, кто стоял на пирсе рядом с люком, мог заметить ее. А значит, есть основания полагать, что джентльмен по фамилии Феликс мог наблюдать за всем происходившим в трюме: как отверстие расширяли, как собирали выпавшие наружу соверены. И если он узнал свою собственность, находившуюся сейчас буквально в двух шагах от него, то мог, указав на бирку, обвинить Броутона во лжи. А потому клерк подумал, что честность в данном случае окажется предпочтительнее уловок и хитростей.