Рэп для мента - Борис Седов Страница 3

Пустая пивная бутылка стояла прямо по середине узкой и кривой улицы, название которой Роману было неизвестно. Приняв чуть вправо, Роман раздраженно подумал о кретинах, выставляющих посуду на проезжую часть, и тут на дорогу выбежала тощая уличная кошка, которая затравленно озиралась по сторонам и жалась к асфальту.

Роман не был суеверен, а кроме того, знал, что любая автомобильная примета действует как дорожный знак, — всего лишь до перекрестка. Но киску, хоть она и совершенно не симпатичная, было жалко. Поэтому он крутанул руль, объезжая кошку, и задел левым передним колесом за бутылку. Она со звяканьем покатилась по мостовой, и в следующую секунду сзади послышался звон разбившегося стекла, и сразу за ним — громкий хлопок. Машина чуть осела на левое заднее колесо и вильнула.

— Чтоб ты сдохла! — воскликнул Роман, отлично понимая, что произошло.

Он наехал задним колесом на бутылку, раздавил ее и моментально разрезал осколками дорогую покрышку. Такое уже бывало, поэтому Роман даже не стал останавливаться, чтобы выполнить водительский ритуал, заключавшийся в осмотре поврежденного колеса, ударах руками по ляжкам и громком поношении идиотов, взявших моду сосать пиво из горлышка и оставлять пустые бутылки где придется.

Он просто снизил скорость и медленно поехал вдоль поребрика, с отвращением прислушиваясь к чавкающим звукам, доносившимся сзади. Противный резиновый скрип прерывало ритмичное хлопанье, и Роман понял, что разрезал колесо так сильно, что кусок покрышки торчит в сторону и с каждым оборотом колеса ударяет по асфальту.

Впереди показался обрамленный кучами строительного мусора въезд на территорию каких-то гаражей, и Роман с облегчением увидел закрепленный на торчавшей из земли кривой трубе кусок ржавой жести, на котором белой краской было коряво написано: «Шиноремонт».

Стрелка указывала на въезд в гаражи, и Роман решительно повернул в ту сторону. Дорога шла между рядами железных коробок, в которых автомобилисты хранили свои машины или просто старый хлам вроде поломанных стартеров, вытекших амортизаторов и прочего металлолома. Увидев на одном из этих ржавых гаражей еще одну надпись: «Шиноремонт», Роман остановился напротив его распахнутых ворот, заглушил двигатель и вышел из машины.

Сидевший на перевернутом ящике бездельник в чудовищно грязной робе посмотрел на Романа и глотнул пива из бутылки, которую он держал в левой руке.

В правой у него была беломорина.

— Колесо можно сделать? — спросил Роман.

— А что там? — хрипло поинтересовался бездельник.

— А ты оторви жопу от ящика и посмотри, — посоветовал ему Роман.

Бездельник оценивающе взглянул на Романа, потом на его дорогую серую «Вольво 860» и, решив, что кочевряжиться не стоит, со вздохом поднялся с ящика.

Обойдя машину, он взглянул на колесо и сказал:

— Тут нужно новую резину. Эту уже не сделать.

— Это я и сам знаю, — ответил Роман, — на бутылку наехал.

— Покрышка есть? — спросил бездельник.

— Нет, — ответил Роман.

— И у меня нет.

— А ты подумай, — сказал Роман, — я ведь тебе денег дам, а то выпьешь эту бутылку, а на следующую уже не будет.

— Ха! — ответил бездельник. — У меня в гараже целый ящик стоит.

Он почесал промежность, вздохнул и сказал:

— Ладно. Я сейчас схожу к Лёхе, у него как раз есть такое колесо. Подожди пока.

Он повернулся и ушел куда-то в пыльную жаркую даль.

Роман посмотрел ему вслед и огляделся.

На территории гаражей было тихо, только откуда-то издалека доносилось приглушенное завывание электродрели. Пространство между железными гаражами, раскаленными полуденным солнцем, было усыпано древним мусором, среди которого наверняка можно было обнаружить предметы, упавшие на эту мертвую землю много лет назад. Например — тридцать. Или даже пятьдесят.

В таких местах Роман всегда остро чувствовал безграничность времени и пространства, и это ему нравилось. Он чувствовал себя как бы на развалинах исчезнувшей цивилизации. Когда-то здесь кипела жизнь, люди увлеченно делали что-то, смеялись, ругались, а теперь большинства из них наверняка уже нет в живых… И вот этот охломон, ушедший неизвестно куда за колесом, забросил между гаражей, например, сломанный гаечный ключ из хромованадиевого сплава, и пролежит эта нержавеющая железка на том же самом месте еще лет сто. Или тысячу.

Прямо какой-то заброшенный марсианский город…

Почувствовав, что неплохо бы справить малую нужду, Роман посмотрел по сторонам и, увидев широкую щель между гаражами, направился туда. Щель выходила на следующий ряд гаражей, и, остановившись в ее середине, Роман занялся несложными, но важными манипуляциями с молнией на джинсах.

Закончив дело, он удовлетворенно вздохнул и стал застегиваться. В это время из соседнего проезда донесся шум автомобильного мотора, и Роман, движимый не более чем праздным любопытством, выглянул из-за гаража.

На пустом пространстве между рядами гаражей в туче медленно оседавшей пыли стоял только что подъехавший старый «Москвич 412». Левая дверь «Москвича» со скрипом отворилась, и из нее выбралась невзрачная очкастая тетка в мятом плаще, которая стала с подозрением оглядываться по сторонам.

Роман подумал, что ее привела сюда такая же, как и у него, физиологическая нужда, и ему стало неловко. Он уже решил было тихонько скрыться, но тетка, удовлетворившись осмотром местности, быстро расстегнула плащ и бросила его на землю.

Под плащом, к великому удивлению Романа, на тетке оказалась офицерская портупея, к которой были прикреплены цилиндрические толовые шашки, провода, какие-то коробочки и прочие устрашающие предметы. Расстегнув портупею, тетка небрежно бросила ее на землю, и Роман нервно моргнул.

Потом эта странная женщина сняла очки, мешковатую юбку и старушечью кофту. Все это упало на землю вслед за плащом и портупеей, и перед затаившим дыхание Романом оказалась стройная красавица, одетая в короткие шорты и красивую клетчатую рубашку навыпуск.

Когда она сняла унылый серый парик и ее каштановые волосы матовой волной рассыпались по плечам, Роман зажал рот рукой, чтобы на ляпнуть какую-нибудь глупость и не спугнуть эту таинственную красотку. Все, что он увидел, заинтриговало его до последней степени, и в голове пронеслась глупая мысль — а может быть, она снимет что-нибудь еще?