Не говори никому. Беглец - Харлан Кобен Страница 29

— Пока ничего, — сообщил Эрик Ву. — Бек пытается войти и получает предупреждение об ошибке.

Гэндл открыл было рот, но, услышав шум подъезжающего лифта, захлопнул его и взглянул на часы.

Ребекка Шейес вернулась точно по расписанию.

Ву отвернулся от компьютера и посмотрел на Гэндла своими змеиными глазами. Гэндл достал пистолет, на этот раз девятимиллиметрового калибра. Ву метнулся к двери и выключил свет.

Оба замерли в темноте.

Секунд через двадцать лифт остановился.

* * *

Ребекка почти не вспоминала Элизабет и Дэвида, как-никак восемь лет прошло. И все же утренний разговор всколыхнул забытые подозрения. Неприятные, надо сказать, подозрения.

Бек наконец-то спросил про «автокатастрофу».

Восемь лет назад она не смогла рассказать ему правду, ведь он не отвечал на звонки. А потом арестовали Киллроя, и ее рассказ уже не казался столь необходимым — зачем ворошить прошлое и лишний раз травмировать Бека? Ведь преступник уже в тюрьме.

Однако неприятное чувство — чувство, что синяки Элизабет каким-то образом стали прелюдией к ее гибели, — крепло, несмотря на отсутствие доказательств. Более того, Ребекке начало казаться, что, если бы она тогда настояла на выяснении истинных обстоятельств «автомобильной аварии», ей бы удалось спасти подругу.

Впрочем, годы шли, прошлое отступало, душевные раны затягивались. Да, Элизабет была ее лучшим другом, но даже смерть друга можно пережить. А три года назад в жизнь Ребекки ворвался Гэри Лэмонт и изменил абсолютно все. Да-да, Ребекка Шейес, богемный фотограф из Гринвич-Виллидж влюбилась в биржевую акулу с Уолл-стрит, они поженились и переехали в фешенебельную квартиру в Вест-Сайде.

Странные шутки играет жизнь.

Ребекка вошла в грузовой лифт и закрыла дверь. Лампочка не горела, что, впрочем, случалось довольно часто. Лифт тяжело, с рычанием, поехал наверх. Пахло сеном и лошадьми. Иногда, в ночи, до Ребекки доносилось ржание, однако сегодня было тихо.

Ей нравилось бывать здесь вечерами, смесь одиночества и ночных звуков большого города приносила Ребекке вдохновение.

Мысли скользнули в сторону, вспомнился вчерашний разговор с Гэри. Он хотел оставить Нью-Йорк и перебраться в просторный особняк на Лонг-Айленде, где родился и вырос. Сама идея переезда в пригород пугала Ребекку: ей не хотелось окончательно терять богемную свободу и превращаться в копию своей мамы и бабушки.

Лифт остановился, Ребекка открыла дверь и вышла. И здесь темно. Она откинула волосы, собрала их в хвост на затылке и взглянула на часы. Почти девять. В это время здание окончательно пустеет, остаются лишь она и лошади.

Каблуки процокали по цементному полу. На самом деле — Ребекка боялась признаться в этом даже себе самой: она ведь богемная дама и всякое такое — чем больше она думала о переезде, тем яснее понимала, что хочет детей, а растить их в городе нехорошо. Детям нужен двор, чтобы играть, и качели, и свежий воздух, и…

К тому моменту, как Ребекка вставила ключ в замочную скважину, она приняла решение, которое, несомненно, заставит содрогнуться ее делового мужа Гэри. Войдя, она включила свет…

…и увидела неизвестно откуда взявшегося человека с восточной внешностью и странной, квадратной фигурой.

Ребекка застыла под леденящим взглядом азиата. А он подошел поближе и врезал кулаком ей по спине.

Будто кувалдой по почкам.

Ребекка упала на колени, человек взял ее шею двумя пальцами и сжал, казалось, совсем чуть-чуть. Перед глазами вспыхнули яркие искры. Пальцы второй руки азиат запустил глубоко под ребра. Какая боль! Глаза полезли на лоб, Ребекка попыталась закричать, да только с губ слетел лишь придушенный стон.

— Где Элизабет? — донесся голос с другого конца комнаты.

В первый раз.

Но далеко не в последний.