Прошлое не отпустит - Харлан Кобен

Время от времени, в ту долю секунды, когда Рэй Левин нажимает на спуск и мир пропадает в ослепительной вспышке камеры, он видит кровь. Он понимает, разумеется, что это ему просто кажется, но бывает — вот так, как сейчас, — картина проступает в контурах настолько реальных, что приходится опускать аппарат и как следует вглядываться себе под ноги. Этот страшный миг — миг, полностью меняющий жизнь Рэя, превращающий его из человека с будущим и надеждами на успех в того самого отъявленного неудачника, какой сейчас предстает перед вами, — такой миг никогда не приходит во сне или когда Рэй остается в темноте один на один с самим собой. Эти убийственные видения поджидают, пока он, вполне очнувшись от сна, не окажется в окружении множества людей, занятый тем, что некоторые сардонически называют работой.

Видения эти милосердно рассеялись, когда Рэй снимал мальчика, которому предстояло пройти обряд бар-митцвы.

— Не отворачивайся, Айра, смотри прямо перед собой! — громко скомандовал Рэй, не отрываясь от объектива. — О чем ты только думаешь? Это правда, что Джен и Анджелина все никак не могут поделить тебя между собой?

Кто-то пнул Рэя в голень. Кто-то еще толкнул в спину. Рэй продолжал снимать Айру.

— А где столы накрыли, Айра? И какой девчонке повезло с первым танцем?

Айра Эдельштайн насупился и прикрыл лицо руками. Рэя это не смутило. Он подался вперед и продолжал «обстреливать» его под разными углами.

— Убирайся отсюда! — послышался крик, и кто-то толкнул Рэя в спину. Он попытался выпрямиться.

Щелк! Щелк! Щелк!

— Проклятые папарацци! — заорал Айра. — Неужели и минуты покоя не дадут?

Рэй закатил глаза, но не сделал ни шагу назад. Линзы снова замутило кровью. Он попытался смыть ее, потряс головой, но ничего не получилось. Рэй не отнимал пальца от затвора камеры. В объектив медленно вплыло лицо того, кто вот-вот отметит свое совершеннолетие.

— Паразиты! — не унимался Айра.

«Можно ли пасть еще ниже?» — подумал Рэй.

Ответом послужил очередной пинок в голень: нет.

«Телохранитель» Айры, здоровенный бритоголовый бугай по имени Фестер, опустил Рэю на плечо ладонь величиной с лопасть весла и слегка оттолкнул его. Рэй едва не грохнулся на землю. «Какого черта?» — читалось во взгляде, брошенном им на Фестера. Тот пробормотал что-то похожее на извинение.

Вообще-то Фестер был приятелем и боссом Рэя — владельцем студии «Работа со знаменитостями — папарацци внаем». Название вполне отвечало сути. В отличие от настоящего папарацци Рэй не гонялся за знаменитостями, чтобы продать компрометирующие фотографии бульварной прессе. Нет, по правде говоря, Рэй был ниже этого — он продавал снимки выскочкам, у которых денег куры не клюют, иначе говоря, клиентам, в основном с повышенной самооценкой, а также, не исключено, с проблемами эректильной дисфункции — такие нанимают папарацци, чтобы те следовали за ними по пятам и беспрестанно щелкали, становясь, таким образом, как сказано в рекламном буклете, «эксклюзивными личными папарацци с богатейшим опытом работы со знаменитостями».

Можно, конечно, опуститься и еще ниже, думал Рэй, но уж никак не без помощи Всевышнего.

Эдельштайны приобрели мегапакет — набор услуг по высшему классу, то есть два часа с эскортом из трех папарацци, одного телохранителя, одного репортера и одного микрофонного журавля. Эта команда не должна была отставать от «знаменитости» ни на шаг, ей следовало снимать клиента, словно это был Чарли Шин, [1]пробирающийся в монастырь. Мегапакет предполагает также изготовление бесплатного DVD и фото на обложке какого-нибудь глянцевого журнальчика — физиономия клиента в сопровождении льстивой надписи.

И сколько же стоит это удовольствие?

Четыре косых.

Ответ на закономерный вопрос: да, Рэй ненавидел самого себя.

Айра пробился вперед и растворился в танцевальном зале. Рэй зачехлил камеру и посмотрел на двух других папарацци. Ни у кого из них не выделялась на лбу татуировка — «Н» (неудачник); впрочем, по правде говоря, в ней не было необходимости, и так все ясно.

— Черт, — пробормотал Рэй, взглянув на часы. — За нами еще пятнадцать минут.

Его подручные — ни у одного, ни у другого вряд ли хватило бы мозгов, чтобы вывести пальцем свое имя на песке, — застонали. Еще четверть часа. Это означало, что придется зайти внутрь и снять подготовку к действу.

Оно проходило в Вингфилд-Мэноре — в редкостно безвкусном банкетном зале, который, стоит чуть-чуть изменить интерьер, можно было бы принять за один из дворцов Саддама Хусейна, — люстры, зеркала, подделка под слоновую кость, резная мебель и позолота, позолота, позолота…

Снова мелькнуло перед глазами кровавое пятно. Рэй заморгал, отгоняя его прочь.

Гости были в вечерних нарядах. Господа на вид подержанные и богатые. Дамы — ухоженные, с подтянутой кожей. Рэй пробился через толпу. На нем были джинсы, мятый серый блейзер и парусиновые туфли. Двое-трое гостей посмотрели на него так, словно он только что пописал на их вилки для салата.

В зале разместился оркестр из восемнадцати музыкантов, перед ним — «ведущий», долженствующий, по-видимому, всячески развлекать публику. Представьте себе ведущего плохой телевизионной игры. Представьте себе Маппетса Гая Смайли. [2]Ведущий включил микрофон и голосом церемониймейстера в боксерском ринге объявил: «Дамы и господа, добро пожаловать… перед вами впервые после приобщения к Торе и по-священия в мужчины… приветствуйте единственного и неповторимого… Айру Эдельштайна!»

Айра появился с двумя… Рэй затруднялся подо-брать верное определение, но, пожалуй, лучше всего подошло бы «классные стриптизерши». В зал его ввели две соблазнительные цыпочки. Рэй расчехлил камеру и, покачивая головой, принялся проталкиваться вперед. Малому тринадцать. Если бы такие же вот дамочки оказались рядом, когда тринадцать было ему, у него целую неделю была эрекция.

Эх, молодость, молодость.

Зал взорвался аплодисментами. Айра по-царски помахал публике рукой.

— Айра! — окликнул его Рэй. — Это что, твои новые богини? А правду говорят, что ты третью берешь в свой гарем?

— Не надо, — с заученной гримасой прохныкал Айра, — у каждого есть право на частную жизнь!