Повороты - Алиса Юридан Страница 27

— Ну, все, кто занимается настоящим творчеством, я имею в виду. Понятно, что тот, кто поёт, рисует, пишет, лепит и занимается прочей дребеденью в масштабах, налаженно, получая при этом весьма и весьма неплохие деньги, по определению эгоистичен и меркантилен. А вот настоящее…

— И как же ты отличишь настоящее от того, что только кажется настоящим? Где та грань, после которой творчество перестаёт быть настоящим? Когда творец начинает зарабатывать себе этим на жизнь?

— Нет, конечно. Просто знаешь… Ты чувствуешь какой-то посыл. Ты чувствуешь, что эти произведения, песни, картины действительно созданы с душой и без каких-то иных целей. Да вообще без целей. Чистый посыл. Чистое творчество. Ты, блин, просто это чувствуешь.

— Допустим.

— Так же ты чувствуешь фальшь: кто-то назовёт такое произведение не впечатляющим, не очень талантливым, не затрагивающим душу — суть одна. Просто в этом произведении ты чувствуешь фальшь. Либо ничего вообще. Оба варианта удручающи.

— И что там с эгоизмом?

— Я, возможно, несу чушь, но меня что-то припёрло это высказать.

— Да всё о`кей, Майкл, — Сара улыбнулась и показала вперёд. — Вон нам сколько ещё идти.

Баррингтон рассмеялся, потом замолчал на полминуты. Но он чувствовал, что надо продолжить свою потрясающую речь. Иначе это будет выглядеть ещё смешнее.

— В общем, люди, которые пишут, рисуют, сочиняют музыку и всё в таком роде, потому что иначе они не могут, потому что это их сущность, это их начинка, и если они не выплеснут это на бумагу, холст, клавиши, то просто перестанут быть собой, а для них это самое страшное, — в общем, именно эти люди и создают по-настоящему стоящие вещи. Чистое творчество. Это их жизненная необходимость, их смысл, их стержень. Они не преследуют никаких целей, кроме одной.

— Которая, как я понимаю, весьма эгоистична.

— Да, я к этому клоню. Они делают это только для себя. Всё — только для себя. Чтобы чувствовать себя лучше. Чтобы быть собой. Чтобы жить дальше. Для себя. И разве после этого они не эгоисты? Хотя бы немножко, но каждый из них именно такой. Они пишут романы и складывают их в стол, пишут картины и забрасывают их на чердак, пишут музыку — прячут и её. При этом они создают собственные миры, другую вселенную, что-то, что выходит за рамки обычной жизни. Что-то, что невозможно создать на заказ или ради денег. Что-то совершенное. И совершенно своё и, в первую очередь, для себя.

— Получается, самое стоящее творчество может возникнуть только из эгоистичных побуждений. Это прелестно, Майкл. Может, тебе голову напекло?

— Да брось, смысл в этом всё же есть! Ты просто подумай над этим, серьёзно. Я ведь тоже не за пять минут к этому странному выводу пришёл.

— Обязательно, Майкл.

— Ой, да точно тебе говорю. — Баррингтон махнул рукой. — Просто ты не уловила суть, вернее, я её как-то коряво преподнес.

— Может, мне просто как-то тяжеловато размышлять о творчестве. Тебе бы с Райаном об этом поговорить, думаю, вы бы ещё и поспорили, — Сара невозмутимо глотнула кофе и устремила свой взгляд в сторону светофора.

— Перестань вести себя, как будто ты чёртов бесчувственный детектив, помешанный только на работе и не интересующийся ничем другим.

— Вообще-то, так почти и есть.

— Не может быть тебе абсолютно всё творчество чуждо!

— Нет, но размышления о его сути — пожалуй, для них я уже старовата.

Майкл надулся.

— Вот какой-нибудь труп тебя точно расшевелит, ну или разговор о нём.

— Ох, Майкл, если бы ты знал, как ты прав.

Баррингтон не выдержал и улыбнулся. Солнце так красиво освещало рыжие волосы Сары, и при этом она с таким серьёзным лицом говорила такие вещи, что не улыбнуться было невозможно.

— Да, кстати — этот наш отказник, чьи «рисунки» тебя не впечатлили. Ты сказал, что он тоже эгоист.

— Он просто помешан на своих картинках весьма среднего посыла. Это другой вид эгоизма, я о нём тебе в другой раз расскажу, — подмигнул Майкл Саре. — Но одно я тебе точно скажу. Всякий создатель чистого творчества — эгоист, но не всякий эгоист может создать что-то настоящее.

— Бог ты мой, я это запишу, — Эванс и правда достала блокнот и черкнула там пару строк.

— Я весьма польщён, — расплылся в улыбке Баррингтон.

Хотя он знал, что Сара действительно его слушала, при этом она, конечно, думала и о своём, и записала что-то отнюдь не относящееся к нему или его словам. На самом деле никогда не поймёшь, что у неё на уме.

— Нет, я серьёзно.

Майкл покивал головой.

Саре нравился и сам Майкл, и то, как он себя ведёт. Они совсем разные с Райаном — и это, наверное, хорошо. Хорошо и то, что он совсем не обидчив, в общих чертах понимает Сару и не боится говорить. О чём угодно. И она знала, что такие люди, как Майкл, любят удивляться. Чего не скажешь о Саре.

Потенциальный сотрудничающий не только отказался им как-то помогать, но и вообще отнёсся к ним весьма и весьма недружелюбно. В этом была и заслуга Майкла. Всё же он ещё неопытен в таких делах, но надо же вытаскивать его из его бумажной рутины? Ему всё равно придётся заниматься и менее приятными вещами. А вообще держался он хорошо. Только что-то совсем погрустнел. Видно, понял, что сделал или сказал что-то не то.

— Чёрт, скажи, как есть, — Майкл уныло глянул на Сару. — Всё из-за меня, да? Я безнадёжен.

— Ты справился лучше, чем я в то далёкое время, когда была на твоём месте, — мягко сказала Сара и даже ничуть не покривила душой.

Баррингтон недоверчиво воззрился на детектива Эванс.

— Я не шучу, — похлопала она его по плечу. — И, думаю, на сегодня хватит.

Они дошли до перекрёстка, после которого Саре надо было идти в одну сторону, а Майклу — в другую. Баррингтон всё ещё был уныл — неудача после нескольких удач всегда неприятно гложет.

— Ладно, до завтра.

— Да. Кстати, ещё кое-что, Майкл…

Сара достала свой блокнот, перелистала пару страниц и на вытянутой руке показала Майклу.

Баррингтон изменился в лице.

— Не унывай, Майкл, это большой грех, как сказал бы Уолтер, — Сара махнула рукой и скрылась из вида.

Майкл покачал головой, не переставая удивляться Саре Эванс.

«Всякий создатель чистого творчества — эгоист, но не всякий эгоист может создать что-то настоящее».

Размашистым почерком.

Никогда не поймешь, что у неё на уме.

* * *

— Я поняла, Рэн.

Сара положила трубку и направилась к Одри. Кое-как разобравшись с ситуацией и девушкой, она вернулась в свой кабинет. Скоро её кабинетом окончательно станет кабинет Прайса. Это даже немного пугает.