Рынок для убийства - Фрэнк Грубер Страница 25

— Что у вас за бизнес в Будапеште, мистер Танкред? — спросил он с оксфордским произношением.

— Пытаюсь найти издателя для моей книги.

— Почему?

— Как — почему? Почему автор ищет издателя? Да чтобы продать книгу читателям.

— Вы же американец. Разве вы не удовлетворены тем, что зарабатываете у себя в Америке? Почему хотите забрать деньги из нашей бедной страны?

— Мне никогда и в голову подобное не приходило. В действительности я и не думал о деньгах. Это просто… ну, любой пишущий человек желает, чтобы его публиковали как можно больше.

— Почему?

Танкред покачал головой:

— Это что, запрещено законом для американца — опубликовать свою книгу в Венгрии?

— Речь не о том, мой дорогой сэр, — терпеливо начал втолковывать венгр. — Ваша страна недружественна к нашему правительству. Несмотря на это, мы разрешаем американцам посещать Венгрию. Даже зная, что, уехав, они дурно отзываются о нас, мы позволяем им приезжать и перемещаться по стране. Мы верим в свободу, ту самую, что вы, американцы, постоянно провозглашаете, но не практикуете.

— Позвольте мне не согласиться.

— А вы уж точно соизволите написать заведомую ложь о нашей стране, когда вернетесь в свою драгоценную Америку.

Человек за столом вновь взглянул на паспорт, затем бросил его на столешницу. Внезапно речью разразился мужчина в котелке. Он говорил быстро, с нажимом и после финальной фразы сплюнул.

Человек за столом задумчиво кивнул.

— Сегодня вечером вы провели некоторое время в доме профессора Кадара. Он что, ваш старый друг?

— До нынешнего вечера никогда с ним не встречался. Но мне известна его репутация.

— В самом деле? Он что, такая знаменитость за пределами Венгрии?

— Он известный ученый.

— По истории Венгрии?

— И особенно в области венгерской истории.

— И вы, американец, заинтересовались нашей историей?

— Вашей древней историей. Я пишу книгу об Аттиле…

Сказать такое было явной ошибкой. Венгр-оксфордец откинулся назад на своем вращающемся стуле и вперил в Танкреда холодный взгляд:

— Весьма интересно. И в самом деле, Аттила. Бич Вселенной, варвар, покоривший Европу. Да, конечно. Премило вписывается в то, как вы, американцы, делаете бизнес. Аттила был монстром, поэтому все венгры будут обрисованы вами как монстры. — Он внезапно подался вперед, схватил телефонную трубку и набрал на диске две цифры. Затем быстро заговорил по-венгерски. Танкред два или три раза разобрал слово «Атла». Наконец человек за столом кивнул и резко положил трубку на рычаг. — С вами хотел бы побеседовать наш министр, — сообщил он. — В десять часов утра.

— Где?

— Где же еще, как не здесь? Его офис в этом здании.

— Вы же не ожидаете, что я останусь тут до утра?

Венгр-оксфордец нахмурился:

— Хотите подать жалобу, как полагаю? Вы не под арестом. Все, что я прошу, — это быть здесь завтра утром, к десяти часам. В офисе министра.

Мужчина в котелке и его компаньон неотлучно находились при Танкреде, пока он покидал здание. Затем отвезли его в отель. Никто во время поездки не произнес ни слова. Выбираясь из машины перед отелем, Танкред бросил на прощанье:

— Хорошего сна!

Однако мужчина в котелке вряд ли спал хорошо. Он последовал за Танкредом в отель, но остался в вестибюле.

Утром Танкреда разбудил звонок. Он потянулся за трубкой и удивился, услышав голос со знакомым акцентом:

— Мистер Танкред! Меня зовут Петерс. Я из американского посольства. Хочу спросить, не будете ли столь добры со мной позавтракать?

— Лучшего я и пожелать не мог! — воскликнул Танкред, полностью проснувшись. — Более того, если бы вы сами не позвонили, мне бы пришлось сейчас до вас дозваниваться. Со мной кое-что случилось прошлой ночью…

— Поговорим об этом за завтраком, — поспешно прервал Петерс. — Через полчаса не слишком рано?

— Буду готов.

— Тогда я за вами заеду.

Мистер Петерс как раз входил в отель, когда Танкред спустился в вестибюль. Он оказался ярко выраженным американцем, едва разменявшим третий десяток лет, с короткой стрижкой.

Прошествовав вперед, он протянул Танкреду руку и представился:

— Говард Петерс. Я из Милуоки, штат Висконсин.

— Как поживаете? Мы практически соседи. Я родом из Чикаго.

— На той стороне улицы есть приличное кафе. У вас еще целых два часа до того, как вам надо явиться в министерство?

— О, так вы знаете об этом?

Петерс кивнул:

— А также знаем о неприятности в Гамбурге.

— Неприятности?

Петерс пожал плечами.

Они перешли улицу и поднялись по ней еще футов на сто или около того, затем вошли в большую кофейню, почти пустую в это время. Сотрудник посольства выбрал столик в самом центре залы.

— Здесь лучше, чем в одной из кабинок, — заявил он.

Они уселись и заказали себе завтрак унылой официантке, явно не говорившей по-английски. Петерс общался с ней тщательно подбирая слова на венгерском.

— Моя мать была венгеркой, — сообщил он, — поэтому я выучился этому языку. Американцу довольно трудно выучить его. Нет других языков, подобных этому.

— Кроме финского, — не преминул заметить Танкред. — У них есть базисные корневые слова, что указывает на общее происхождение.

— Нет, не слишком много. И вообще никакие при беглой речи. Произношение полностью отличается. Мистер Танкред, вы что, всерьез озабочены поисками сокровищ Аттилы?

Танкред внимательно посмотрел на молодого дипломата.

— Что натолкнуло вас на эту идею? — спросил он наконец.

— Вы человек известный, — вкрадчиво произнес Петерс. — С хорошим послужным военным списком и весьма преуспевающий писатель. Без вашего досье вам бы никогда не получить визы на въезд в Венгрию. Государственный департамент не поощряет посещения американцами Венгрии. И Венгрия не слишком-то жалует американских визитеров. Вы были тщательно проверены… нами и столь же обстоятельно, если не больше, венгерским правительством… В вашем отеле, в Гамбурге, был убит человек, причем человек с довольно-таки сомнительной репутацией, по меньшей мере с точки зрения венгерской стороны.

— Он и сам имел прямое отношение к венгерской национальности по происхождению.

— Но присоединился к нацистам.

— В то время, когда вся Венгрия была союзником Гитлера.

— Верно. Мне — так уж вышло — известно, что некоторые члены нынешнего правительства Венгрии предусмотрительно перешли на сторону сегодняшней власти, но Отто Райзингер после войны не стал служить обновленному отечеству. Во всяком случае, не активно и в открытую. Это сделало его врагом государства.