Парижская вендетта - Стив Берри Страница 25

Долина Луары

14.45

Из Парижа автомобиль умчал Торвальдсена на юг, в тихую французскую долину, опоясанную холмами с зелеными виноградниками. Посреди извилистой мутной реки Шер — притока величавой Луары, — словно пришвартованный корабль, стоял замок. Не мрачная серая громада. Не глухие, готовые к осаде стены с бойницами, не осыпающиеся древние развалины — скорее сказочное видение, роскошная средневековая картинка: переброшенный к крыльцу мостик, изумительный фасад из камня и кирпича, башенки, шпили, коническая крыша…

Датчанин сидел в большой гостиной, ярко озаренной светом двух электрических кованых канделябров. Под потолком темнели великолепные балки из каштана, насчитывающие не одну сотню лет — старые мастера знали свое дело. На обшитых панелями стенах висели чудесные полотна Лесюёра, картина Ван Дейка и несколько отличных масляных портретов (особо почитаемые предки, решил Торвальдсен). Напротив, в изысканном кожаном кресле в стиле Генриха II, сидела хозяйка замка — женщина с чарующим голосом, приятными манерами и незабываемыми чертами лица. Элиза Ларок имела репутацию человека проницательного, решительного, а кроме того, упрямого и навязчивого.

На последнюю ее черту Торвальдсен особенно надеялся.

— Признаюсь, ваш визит меня удивил, — сказала она.

Ее губы тронула улыбка, вроде бы искренняя, но какая-то отрепетированная.

— Я много наслышан о вашей семье, — ответил он.

— А я хорошо знакома с вашим фарфором. В столовой у меня целая коллекция. Два кольца, подчеркнутые прямой линией, — символ высшего качества.

В благодарность за комплимент гость учтиво склонил голову.

— Репутацию моя семья зарабатывала несколько веков.

В темных глазах Элизы светилось любопытство и настороженность. Явно чувствуя себя не в своей тарелке, она отчаянно пыталась это скрыть.

Его детективы, узнав о прибытии самолета, проводили Ларок от аэропорта Орли до самого замка. И пока Коттон с Сэмом промышляли в Париже, Торвальдсен отправился за уловом на юг Франции.

— Скажу честно, герр Торвальдсен, — начала по-английски Элиза, — приняла я вас из любопытства. Я безумно устала после вчерашнего перелета из Нью-Йорка, мне и вправду не до гостей.

Датчанин рассматривал прекрасное сочетание изящных черт профессиональной манипуляторши. Уголки ее губ дрогнули, и на лице появилась очередная выверенная улыбка.

— Это фамильный замок? — спросил он, пытаясь ее отвлечь.

В глазах Элизы мелькнула вспышка раздражения.

— Да, построен в шестнадцатом веке. За образец взят замок Шенонсо — он отсюда неподалеку. Райский уголок, сплошная пастораль.

Внимание Торвальдсена привлекла темная дубовая полка над камином в дальнем конце комнаты. Поистине прекрасная вещь! Он повидал немало французских особняков: все они были пустынны, точно гробницы, — но этот замок не имел с гробницей ничего общего.

— Мадам Ларок, вам известно, что мое состояние значительно больше вашего. Миллиардов на десять евро.

Его взгляд скользнул по высоким скулам Элизы, серьезным глазам, четко очерченному рту. Черный, контрастный со светлой кожей цвет волос был выбран наверняка не случайно (в том, что волосы крашеные, учитывая возраст Ларок, сомневаться не приходилось). Словом, привлекательная женщина. Умная, уверенная в себе. Привыкшая все делать по-своему, не терпящая прекословия.

— Это очевидный факт. Но какое мне дело до вашего состояния?

Выдержав подчеркнуто долгую паузу, датчанин медленно проронил:

— Вы меня оскорбили.

На ее лице отразилось недоумение.

— Как? Мы ведь только познакомились.

— Я владею одной из крупнейших и наиболее прибыльных корпораций в Европе. У меня есть дополнительный бизнес по всему миру: в нефтегазовой отрасли, в сфере телекоммуникаций, в производстве, — где трудится более восьмидесяти тысяч человек. Мой ежегодный доход намного превосходит доход от ваших предприятий. И все же вы меня оскорбляете.

— Герр Торвальдсен, в чем дело?

Элиза растерялась. В том-то и прелесть неожиданных ударов — преимущество всегда на стороне нападающего.

Сработало два года назад на площади в Мехико. Работает и в изысканной гостиной…

— Я хочу принять участие в вашем деле, — объявил он.

— В каком деле?

— Ну, в самолете меня с вами вчера не было, поэтому я лишь осмелюсь предположить, что Роберт Мастроянни — мой друг, между прочим — получил интересное предложение. А меня обошли.

У Ларок не дрогнул ни один мускул — не лицо, а холодный могильный камень.

— Какое предложение?

— Вступить в Парижский клуб. — Он решил не давать ей возможности ответить. — У вас удивительная родословная. Вы прямой потомок Карло-Андреа Поццо ди Борго. Ваш великий предок родился на Корсике, под Аяччо, восьмого марта тысяча семьсот шестьдесят четвертого года. Заклятый враг Наполеона, свою жизнь он посвятил международной политике, виртуозно направляя все силы против императора, пока тот окончательно не пал. Классическая корсиканская вендетта. Не пистолеты, не кинжал пустил он в ход, а дипломатические интриги — смертельное оружие, решившее судьбу не одной нации.

Торвальдсен умолк: пусть собеседница обдумает его слова.

— Не волнуйтесь, — снова заговорил он. — Я не враг. Даже напротив. Я восхищен тем, что вы делаете. И хотел бы присоединиться.

— Даже если на миг предположить, что вы хотя бы отчасти правы, почему я должна дать положительный ответ? — дружелюбным, без тени напряженности голосом лениво осведомилась Элиза.

— Ну, это же очевидно, — не менее спокойным, уверенным тоном отозвался датчанин.

Ларок выжидающе смотрела на него.

— У вас утечка информации.