Таежная зона - Алексей Макеев Страница 25

– Встань, – коротко приказал полковник, не сводя с Мишани дула пистолета.

– Зачем? Когда ты шмальнешь в меня, опять падать придется, а так время сэкономлю, – скупым неоригинальным юмором Мишаня пытался взбодрить самого себя.

– Встань, – повторил Крячко.

Мишаня нахмурился, но подчинился. Морщась от боли, он поднялся на ноги и слегка коснулся пальцами сломанного носа. Застонал.

– Денег у меня нет, – сказал он.

– Иди на кухню, – распорядился Крячко.

Он запер входную дверь и, держа Мишаню под прицелом, сопроводил пленника в освещенное помещение. Взяв стул, Станислав поставил его по центру и сел. Мишаня остался стоять, опершись рукой о невысокий холодильник и, как цапля, подвернув ушибленную ногу. Крячко внимательно изучил его, прежде чем начать говорить.

– Значит, тебе приходилось убивать таких же должников, как ты?

– Приходилось, – Мишаня кивнул, не до конца понимая, к чему это вдруг человек Нечайкина затеял с ним такой разговор.

– И кого же?

– А тебе-то какое дело?

– Я задал вопрос, – полковник качнул дулом пистолета.

– Ну, лично на моей совести трое, – неохотно ответил проштрафившийся боевик. – Спивак Евгений, сын ювелира Спивака, бизнесмен средней руки Протасов, занимавшийся цветными металлами, и банкир Ремизов.

– Ремизов, убитый три недели назад? – уточнил Крячко.

– Угу. С этим засранцем пришлось изрядно повозиться. Если в первых двух случаях Глазбергу было наплевать, каким образом умрут Спивак и Протасов, то ситуация с Ремизовым по его личному пожеланию должна выглядеть чисто и высокопрофессионально. Чтобы никому и в голову не пришло связать это убийство с «Нитью Ариадны». У Глазберга были подозрения, что банкир успел обратиться за защитой к мусорам. Одним словом, пришлось попотеть… – Мишаня потрогал свой сломанный нос и снова поморщился от острого приступа боли. – Но я справился.

– А Дражайский – твоя работа?

– Дражайский? – Мишаня вскинул голову. – Юрий Валентинович, что ли? Заместитель начальника автоколонны? Нет. Его грохнул не я. Хотя последнее предупреждение ему озвучил лично. Это было незадолго до его гибели, и я, честно говоря, думал, что и его ликвидацию тоже поручат мне. Но Нечайка сказал, что обойдутся в этом вопросе без моего участия, – он криво усмехнулся. – Думаю, к тому моменту они уже приняли решение пустить меня в расход. Потому и отстранили.

Браток замолчал, уставившись бессмысленным взглядом в пол. С его подбородка продолжала капать кровь, но Мишаня не утруждал себя тем, чтобы вытирать ее.

– Хочешь сохранить жизнь? – Вопрос Крячко прозвучал настолько неожиданно, что Мишаня вздрогнул всем телом.

– А это разве в твоей компетенции?

– В моей, – Стас опустил дуло вниз. – Моя фамилия Крячко. Я сотрудник уголовного розыска, работающий под прикрытием. Предлагаю сделку. Я оставляю тебе жизнь, а ты дашь свидетельские показания против Нечайкина и Глазберга. До суда они не узнают о том, что ты жив. Идет?

Крячко слегка блефовал. Он в любом случае не стал бы убивать этого парня, но решение, которое созрело в нем еще перед поездкой сюда, должно было выглядеть так, словно оно только что пришло ему в голову. И браток купился на этот нехитрый трюк.

– Идет, – сказал он.

Крячко заметил, как в больших глазах Мишани вспыхнула надежда. Несколько лет тюрьмы, пусть даже по самым тяжеловесным статьям, все-таки лучше, чем деревянный бушлат. Именно так рассудил должник Глазберга.

– Отлично, – Станислав поднялся со стула. – Тогда одевайся.

Иркутск. Улица им. Богдана Хмельницкого

– Убери ствол, ментяра. Я же тебе ничего не сделал, – голос Митрофанова звучал прерывисто. То ли от пережитого волнения, то ли от непривычно быстрого для него бега. – Опусти, говорю! Ты еще сам не знаешь, с кем связался.

– Я догадываюсь, – невозмутимо парировал Гуров.

Невзирая на протесты задержанного, он быстро и сноровисто обыскал Митрофанова на предмет оружия, но ничего не обнаружил. Мимоходом заглянул и в салон «десятки». Вокруг них уже начала собираться толпа любопытных, держась на безопасном расстоянии. В дверях «Сталкера» появился тот самый охранник, которому Гуров готов был прострелить ногу. У него по-прежнему не было намерений корчить из себя героя, и он весьма равнодушно взирал на происходящее.

– Вставай и пошли, – сказал Гуров распластавшемуся на асфальте Митрофанову.

– Куда? Куда я должен идти? Какого черта? – заартачился тот, но, почувствовав, что дуло пистолета уже не давит ему на затылок, все-таки поднялся на ноги.

Стильная джинсовая куртка Павла была испачкана кровью, перемешанной с уличной грязью.

– Ко мне в машину, – сообщил Гуров. – Там и поговорим. Как цивилизованные люди.

– Мне не о чем с тобой разговаривать, ментяра! Понял?

Гуров понял. Но по-своему. Наплевав на внимание посторонних, полковник схватил Митрофанова за шиворот, резко развернул к себе лицом и пихнул на корпус пострадавшей в аварии «десятки». Дуло конфискованного «ТТ» глубоко вошло в правую глазницу Павла.

– Считаю до трех, – предупредил Гуров, и Митрофанов заметил, как побелел от напряжения его палец, лежащий на спусковом крючке. – Или ты прекратишь выеживаться, или мы решим с тобой все вопросы прямо здесь и сейчас. Сию секунду. Я не шучу. За последнее время меня успели изрядно достать, и нервы у меня на пределе. Хочешь испытать их на прочность?

– Что вам нужно? – Кадык Митрофанова нервно дернулся. Теперь в его голосе уже не было вызова.

Гуров медленно отодвинул ствол, а затем отпустил и самого Павла. Качнул дулом, указывая на оставленный им у обочины автомобиль. Толпа любопытных после этой сцены расступилась еще шире. Митрофанов согласно кивнул, одернул свою джинсовую куртку и направился к машине полковника. Гуров шел следом.

– Я действительно не понимаю, чего вы от меня хотите, – сказал Митрофанов, когда они оказались в салоне. – Я же не делал ничего…

– Не понимаешь? – Полковник прищурился. Он положил пистолет себе на колено, но знал, что в критической ситуации его реакции окажется выше и быстрее, чем у Митрофанова. – А чего же ты тогда кинулся убегать?

– Я… Я не знаю… Все дело в Дибеловиче…

– В каком смысле? – насторожился Гуров.

– Ну, как вам сказать?..

– Как есть. Выкладывай все без утайки. В противном случае тебе придется выбирать между смертью или несколькими годами заключения. Я смогу обеспечить тебе и то, и другое.

– Хорошо-хорошо, – Митрофанов с опаской покосился на пистолет. – Я скажу. Чего мне скрывать-то и рвать задницу за этого придурка? Короче, суть в том, что сегодня утром Иван сам позвонил мне. На мобильник. И сказал про вас. Что, дескать, нарисовался тут у нас ушлый мент и что, если вы появитесь у меня на горизонте, я не должен ни в коем случае допустить общения с вами. Сказал еще, что дело запахло жареным, весь наш бизнес под угрозой…