Вечная ночь - Полина Дашкова Страница 25

Шёпот сгущался, становился сплошным гулом. Он не могразобрать слов. Ему казалось, голова его сейчас взорвётся. Нет, всё-таки он ещёне вернулся из царства света, он не может жить, как следует, здесь и сейчас. Онзавис в каком-то вязком промежуточном пространстве, и если это состояниепродолжится, гоминиды скоро почуют в нём чужака, смертельного врага. Начнутзамечать странности в его поведении, шептаться за спиной. Понятно, чем этокончится. Они его уничтожат.

Он попытался зацепиться за что-то реальное. Единственнымзвуком, который прорывался сквозь потусторонний гул, было урчание в его животе.Голод. Надо приготовить себе еду. Гоминиды обычно включают телевизор, когдаужинают на своих кухнях. Надо действовать здесь и сейчас, как они. Даже наединес собой надо притворяться мутантом, питекантропом в человеческом обличье. Емуведь удавалось это целые полтора года. Ему удаётся это в течение всей егожизни.

Странник поднялся с пола, нашёл пульт, включил телевизор.Там симпатичная мультяшная помидорка пела песенку о том, как хочет стать томатнойпастой. Это выглядело вполне безобидно и даже мило. Но Странник видел, каквылезают из телевизора щупальца. Слизистые, мутные, очень сильные, они с мокрымчмоканьем рвутся сквозь экранное стекло наружу и заполняют своим змеинымшевелением все пространство маленькой кухни.

Реклама — одно из очевидных воплощений зла. Переливчатоеразноцветное чудовище, гигантский спрут с круглым циклопическим глазом имножеством пухлых влажных ртов, похожих на присоски кальмара. Рты шевелятся,орут и шепчут разными голосами: Купи! Купи! Отдай свои денежки, скорее, сиюминуту!

В каждом щупальце трясутся, как погремушки, банки колы ипива, головы с пересаженными волосами, прозрачные торсы, внутри которыхпроисходит силиконовое пищеварение, стиральные порошки, чипсы, автомобили.Реклама создаёт картинки фальшивого земного рая, пёстрые декорации, за которымиад, смрад. Конец света наступил, но никто не заметил этого, потому что всесмотрят рекламу.

— Успокойся. Тебе надо поесть и поспать.

Это был не потусторонний шёпот, а собственный его голос.

— Ты хороший мальчик. Ты всё сделал правильно. Не бойсяспрута. Ты сильней. Ты очень сильный и красивый. Не бойся гоминидов. Веди себяразумно и осторожно, как подобает разведчику. Будь бдителен, и они никогда непочуют в тебе чужака. Ты справишься.

Он вытащил крылышки из печки, налил на сковородку оливковоемасло, поставил на огонь и стал чистить чеснок. Масло зашипело. Он положилдольку чеснока в давилку. Крылышки на сковородке, белые, нежные, вдругнапомнили ему переплетённые хрупкие конечности детей в порнофильме.

Он сел за стол, прошёлся по каналам. Нашёл новости.Страннику хотелось увидеть сюжет, посвящённый ему. Совсем не обязательно, чтопокажут, это обычные новости, не криминальные. Но вдруг? Мало ли?

Густо загримированный ведущий рассказывал о скучных,незначительных событиях. Спорт сменился прогнозом погоды, сообщили, что к концунедели обязательно потеплеет. Он понял: о теле ничего не скажут.

Странник любил смотреть криминальные новости. В них иногда,сами того не желая, гоминиды сообщали правду о себе. Картины кровавойбессмысленной жестокости были изнанкой рекламного рая. Каждый раз, прямо иликосвенно, они напоминали Страннику о его миссии, помогали окончательновернуться из мира теней и жить дальше, здесь и сейчас.

Совсем недавно, в течение полугода, о нём говорили стелеэкрана часто и подробно. Ему нравилось оставаться единственным существом насвете, которое знает правду о том, что произошло в лесополосе неподалёку откольцевой дороги и почему там лежит обнажённое тело мёртвого ребёнка.

«Это я сделал, дурни, животные! Я поймал дитя над пропастьюи освободил ангела!»

Он осознавал своё величие. И спокойно, уверенно продолжалжить среди гоминидов. Сильный, очень сильный самец.

* * *

Зацепе удалось провести переговоры на пять с минусом. Онподнял цену до потолка, при этом отказался участвовать в чёрном пиаре. Онубедил Маню Боеголовку, что нет ничего лучше, чем позитивная информация окандидате, поданная грамотно, тонко, ненавязчиво. Если сейчас прозвучитответный залп, господин Лаврентьев в глазах избирателей станет таким жециничным негодяем, как его конкуренты. Народу надоели политики, которыеполивают друг друга дорогостоящим печатным дерьмом. Лучше в спокойномзадушевном интервью Василий Сергеевич заявит, что, конечно, мог бы дать сдачиклеветникам и так же, как они, оплатить чёрный пиар, но он никогда не опуститсядо этого.

Маня сначала хмурилась, нетерпеливо качала ногой, обутой ввысокий лаковый сапог, но в какой-то момент вдруг расслабилась. НиколайНиколаевич умел убеждать.

Минус он мысленно добавил к пятёрке потому, что не отключилмобильник в самом начале переговоров. Это был резервный телефон. В аппаратестояла sim-карта, купленная в Риме на чужое имя. Два года назад он поклялсясебе, что никогда не будет включать этот аппарат при посторонних, тем болееговорить по нему. И вот надо же, нарушил клятву. Между прочим, впервые.

Он потерял контроль над собой. В конторе, в кабинетахвысоких чиновников, на теннисном корте, в ресторанах, в машине, в постели сженой он скучал и томился. Он постоянно смотрел на часы. Он жил в особомвременном измерении, от встречи до встречи с Женей Качаловой. Ему хотелосьпоскорей отделаться от работы, от семьи и нестись к ней. Женя была единственнымсуществом на свете, которое он любил, в первый и в последний раз в жизни.

Каждый её жест, гримаски маленького чистого лица, изгибтонкой спины, тяжесть и запах волос, прозрачные лёгкие пальцы, все в ней былодля него как наркотик, без неё он переживал мучительную ломку. Разве мог онпредставить, что с ним когда-нибудь такое произойдёт?

Николай Николаевич Зацепа был нормальным, здоровым, сильнымчеловеком. Отличник и комсомольский лидер. Студент Института международныхотношений. Сотрудник советского консульства в Риме. Разумная женитьба на дочерипосла. Двое детей, мальчики. Блестящая дипломатическая карьера. За всю жизнь —ни одного лишнего слова, ни одного случайного поступка. Никому из его знакомых,друзей, сослуживцев, тем более — жене и сыновьям, в голову не могло прийти, чтоего нестерпимо тянет к девочкам-подросткам.

Он регулярно, энергично выполнял свои супружескиеобязанности. Принимал стимулирующие витаминные препараты, небольшую дозуалкоголя, закрывал глаза и представлял на месте супруги какую-нибудьодноклассницу сначала старшего, потом младшего сына.

Когда именно это началось, он не знал. Он вообще старался недумать об этом. После сорока его жизнь дала трещину, внутренний разломугрожающе рос. Было два Зацепы. Один — полноценный мужчина, верный муж,примерный отец. Другой — похотливое одышливое «нечто». Налитые кровью глаза,умоляющие и бесстыжие. Потные лапы невыносимо чешутся, когда рядом тоненькаябеззащитная девочка лет двенадцати. Во рту наждачная сухость, язык прилипает кнебу, губы к зубам. Между ног раскалённый пульсирующий камень, «чёртов палец»,весом в пуд.