Древо жизни - Генрих Эрлих Страница 25

— Алексей Владимирович Никонов, 1971 года рождения, москвич, осужден в 2001 году на семь лет по статье 158-4, отбывает наказание в колонии строгого режима УШ 382/4 в городе Пугачеве Саратовской области, — бодро доложил Максим.

— Отбывает, значит, — иронично протянул Северин.

— Я запросы послал в ГУИН и в лагерь, — несколько сконфузившись, сказал Максим.

— Это ты молодец, недели через две получим ответы, могу поспорить, что разные.

— Так, может быть… — Максим скосил глаза на записную книжку Северина. Несмотря на небольшой стаж работы, он уже неоднократно имел возможность убедиться в магической силе неформальных связей, концы нитей которых прятались под неказистой, клеенной-переклеенной обложкой.

— Правильно, сходи, пробей по базе, не зарегистрирован ли он в Москве, — сказал Северин, игнорируя намек молодого коллеги.

Санек воспользовался освободившимся местом и немедленно приступил к детальному докладу о своих изысканиях. Северин слушал вполуха, все это ему было хорошо знакомо — и юношеский энтузиазм, и неколебимая вера в истинность и всемогущество технических средств. Американцы, правда, отказались от отпечатков пальцев, как неоспоримой улики в суде, но повесили новую икону — анализ ДНК. Теперь, пока не посадят на его основе на электрический стул десяток-другой невиновных, не успокоятся. Ну а мы по бедности и серости пока отпечатками пальцев довольствуемся. Вот, скажем, Санек, он ведь наверняка ухватился за первого, более или менее подошедшего, из Муровской, далеко не исчерпывающей базы данных. Тот ли это человек, который им нужен, это бабушка надвое сказала. Поэтому Северин и не возбудился от сообщения об Алексее Никонове.

— Следующий важный факт: помимо ваших есть еще пара отпечатков, которые встречаются и на рукомойнике, и в комнате, — продолжать разливаться соловьем Санек, — Идентифицировать их не удалось. Это говорит о том, что…

Минуток через десять появился Максим, победно размахивая листком бумаги.

— Есть! — закричал он еще от двери. — В Москве зарегистрировано трое Никоновых Алексеев Владимировичей, но только один 1971 года рождения. Регистрация, между прочим, постоянная, вот, Медынская улица…

— Бирюлево! — недовольно поморщился Северин.

Он мог сколь угодно скептически относиться к разным версиям, но он их проверял, даже самые дикие и на первый взгляд бессмысленные, как верно подметил мудрый Биркин. Через десять минут он уже катил на крайний юг столицы.

Час дня

Нет лучшего времени и возможности для обсуждения дел со своим подчиненным, чем автомобильные пробки. Варшавское шоссе предоставляло их в изобилии. Так что Максим успел подробно доложить результаты своих вчерашних поисков.

— Этот прокурор странный тип, — говорил он, — паспортный стол по досточкам разметал, а в управу даже не удосужился заглянуть. А вот я заглянул, потому что сдать дом могли только они. Управдом поначалу отнекивался и нервно в сторону милиции поглядывал, но я ему объяснил, что мелочами не занимаюсь, я убийство расследую, а до остального мне дела нет. Тут он и раскололся. Пришел, говорит, такой прилично одетый, хоть и с длинными волосами и бородой, но в пальто и шляпе, попросил сдать тот самый дом на две недели, на две недели! И именно тот самый! Управдом заломил пять сотен, тот сразу выложил, не торгуясь.

Какой паспорт?! Управдом, видно, посчитал, что если он содрал пятикратный тариф, то спрашивать паспорт как-то неудобно. А потом возмущаются, когда террористы взрывают в Москве дома и метро! Нет, я ему это так прямо в лицо и высказал, а он в ответ: какой же это террорист, русский, интеллигентный?

Вообще, место тихое, пьют по домам, без драк, наркотой никто не торгует, проституция существует только как отхожий промысел, у них же только бытовое блядство, да и то сокращается по причине роста среднего возраста женского населения, никаких сект и в помине нет, азеры и таджики туда почему-то не суются, так что сплошь одни православные. Оазис какой-то!

Существенных показаний почти никаких. Только одно: в четверг перед обедом грузовая «Газель» доставила два трехметровых толстых бруса, жилец с водилой перенесли их в сарай, потом оттуда доносились всякие звуки, какого-то электроинструмента, пилы и молотка, а в пятницу поутру жилец перенес два куска бруса в дом.

— Д-да, крест к месту казни, как мы помним из истории, осужденный носил, но что бы крест самому еще и делать — такого, наверно, не бывало! — подвел итог докладу Северин.

2 часа дня

Северин являл образец предупредительности и точного следования процессуальным нормам — а ну как ошиблись и навели напраслину на невинного человека. Марфа Поликарповна была сама настороженность с примесью праведного гнева. Когда ее мальчика оставят, наконец, в покое? Стоит человеку оступиться по молодости и вот — клеймо на всю жизнь. А он искупил, решительно отверг и ступил на истинный путь. Вчера один приходил, тоже вежливый, ничего не скажу, тоже с удостоверением, но целый час жилы тянул, до самой до полуночи, что да как, где да когда, теперь вот вы…

Не того ищите! Вам Юрия Павловича искать надо, может быть, человек в беде. Что, когда вернулся? Перед самым Новым годом. На Пасху-то? А откуда ему было возвращаться? Мы с ним на крестном ходе были, нас там все видели, не одна тыща людей, вы поспрашивайте, люди врать не будут, а в воскресенье на кладбище были, как положено, поезжайте, посмотрите, все могилки убраны. Алешенька все время, с самого приезда был со мной, вот только сейчас уехал, по делам, надо ему было, а до этого все время дома, ни сам к друзьям не ходил, ни друзей никаких в дом не водил, рюмки за все время не выпил, он вообще не выпивает и не курит, а что оступился, так…

Здоров ли? А кто здоровый из лагеря выходит? Конечно, болен был, но Юрий Павлович, век за него буду Бога молить, вылечил. Юрий Павлович? Ну да, врач. О чем можно говорить с человеком, который не знает, кто такой Юрий Павлович Погребняк? И они еще преступников ловят!

Выйдя из дома, где проживали Никоновы Алексей Владимирович и Марфа Поликарповна, Северин все же достал заветную записную книжку и сделал один звонок.

4 часа дня

Неформальные связи сработали. Пусть не через три часа, а через шесть, но Суслик сообщил имя орлополучателя — Каменецкий Борис Яковлевич. Санек подпрыгнул, Максим присвистнул, Северин недовольно поморщился — персона известная, до TOP500 не дотягивает, но в российском рейтинге Форбса в первой сотне, а в новостях так и в первой десятке олигархов, по частоте появления, конечно. Слишком известная персона, к такому не сунешься с каким-то перышком, даже и с чем посерьезнее.

Грустные размышления прервал звонок северинского конфидента из ГУИНа.

— Слушай, старик, в колонии очень удивились, что этот Никонов еще жив, у него же был рак крови в последней стадии. Нет, никакой ошибки. Ему из-за этого досрочное оформляли, так подстраховались, анализы в Москве делали, там же начальником Шостакович, ты его должен знать, основательный мужик. И у нас все было на контроле, чистое дело.