Древо жизни - Генрих Эрлих Страница 24

— Гриф, орел — один хрен, — несколько легкомысленно отмахнулся Северин.

— Кое-кому что следак, что гаишник, тоже один хрен, — осадил его Перелетов.

— Понял, но зачем же оскорблять? Ладно, проехали. Гриф так гриф, но хотя бы царский?

— Можно и так сказать, Vultur Caesar, первое слово обозначает грифов, второе, как нетрудно догадаться, Цезаря. Так что можно назвать и царским, но ни в коем случае не императорским, чтобы не возникало путаницы. Потому что есть таки орел с похожим названием, то есть на божественной латыни никак не похож, звучит Aquila heliaca, но у безбожных англичан это Imperial Eagle, у немцев Kaiseradler, у французов Aigle imperial, везде император вылезает, кстати, как и этот орел на их гербах. И только у нас он занимает подобающее место, это — орел-могильник, птица малопримечательная и довольно распространенная.

А вот Vultur Caesar — птица примечательная, в частности, с точки зрения нашего герба, — Северин попытался вставить какой-то вопрос, но ученого уже понесло, — во-первых, он много крупнее европейского орла-могильника, у того длина максимум восемьдесят шесть сантиметров при размахе крыльев два метра, а у нашего красавца длина до метра десяти и размах до двух сорока. А теперь посмотри на фотографию, — Перелетов как фокусник выдернул большой том с полки и раскрыл его на нужной странице, — впрочем, и здесь не так хорошо видно, хотя и лучше, чем на Фимкиной. Вроде и черный, но не совсем, оперение на самом деле отдает пурпуром, темным, переходящим в фиолетовый, истинно царский цвет. Здесь этот цвет ясно виден на ногах и вот еще на кольцах вокруг глаз. Обрати внимание, что эти кольца бесперые, это такая пигментация кожи. А теперь посмотри на клюв, экий шнобель, длиннее головы и загнут крючком вниз. А цвет! У восковицы почти белый, потом красноватый, а на конце синий, наши цвета!

— Но у нас не водится? — исхитрился, наконец, вклиниться Северин.

— Не водится, — со вздохом ответил Перелетов.

— Так, может быть, все же этот, могильник? Трудно ли перепутать? Вон как высоко летает, только в телескоп смотреть, какие у него полосы на клюве.

— Да при чем здесь полосы на клюве?! У него же концы крыльев при полете загнуты кверху, за километр видно, что это гриф, а не орел!

— А сам прилететь не мог?

— Из Гималаев? Смеешься?!

— Так откуда?

— Кто-нибудь из богатеньких Буратин привез. Мода сейчас такая — зверинцы заводить, чем экзотичнее, тем круче. А уж с выпиской из Красной книги, так просто писк и полный улет! — в высказываниях Перелетова чувствовалось близкое общение со студенческой молодежью. — И ведь изводят живых тварей почем зря, содержать-то не умеют, думают, что золотая клетка — это все, что им нужно.

— А как ввозят?

— По-разному. Сейчас, конечно, кое-какой порядок навели, опять же орел — не колибри и даже не попугай, его в кармане не ввезешь. Так что наверняка оформляли через таможню. Конечно, не как Vultur Caesar, но все же как другого Vulturidae, или Falconidae, представителя семейства соколиных, или Aquilinae, сиречь орла, — Пересветов написал названия на листке бумаги и протянул Северину, — все ведь очень тонко, понятно только специалисту, так что взятка эксперту, взятка таможеннику, ставки известны, порядок, едреноть!

— И давно могли ввезти?

— Куда давно! Это же для этих богатеев игрушка, дорогая, но игрушка, а игрушки долго не живут!

— Спасибо, старик!

— Спасибо в рюмку не нальешь.

— За мной не заржавеет.

— Ну, бывай, забегай, только, пожалуйста, вечером.

10 часов утра

— Привет, Суслик!

Северин продолжал идти по следу. Его следующий собеседник, Олег Никитич Суслов, не имел никакого отношения к животному миру, он был заместителем начальника Главного управления по борьбе с контрабандой Федеральной таможенной службы и, в давние времена, сокурсником Северина по юрфаку.

— Орел? — с некоторым удивлением переспросил он, выслушав просьбу Северина. — Ты у нас вроде как по другой части. Хотя, конечно, понимаю, орел — особо опасный, кровожадный, серийный убийца. Ладно, запрошу. Перезвони часа через три. Да, кстати… — последовало несколько туманное, из-за телефона, изложение ответной просьбы.

— Ладно, прослежу, — сказал Северин, усмехнувшись про себя: — Суслик он и есть Суслик!

Следующие полчаса пришлось потратить на выполнение просьбы однокашника.

11 часов утра

— Аркадий Иосифович! Северин. Слава труду! Как успехи?

— Как всегда. У нас неудач не бывает, слава Богу, не хирурги, — раздался в телефонной трубке сварливый голос судмедэксперта, — заключения я тебе уже передал, не видел, что ли?

— Признаюсь, не смотрел.

— Можешь не смотреть. По покойнику там ничего интересного нет, даже время смерти — плюс-минус лапоть. Узнаешь, когда открыли окно, скажу точнее, да и то не очень.

— А что с последним приемом пищи?

— Еще хуже — постник попался! Такое представление, что он последние три дня вообще не ел. В заключении все это есть. Есть кое-что и не для заключения. Но об этом не по телефону. Заходите.

— Заходите? — удивленно переспросил Северин и тут же спохватился. — Конечно, зайдем. Ваши вкусы, надеюсь, не изменились? По-прежнему предпочитаете блондинок?

— Исключительно! Натуральных, не крашенных, русских, мягких.

— Сделаем!

— Молодец, понятливый, — одобрительно сказал Аркадий Иосифович, — а пока вторым клиентом займись, тем, который из-под земли вылез. У его редкая форма лейкемии плюс достаточно редкий транквилизатор в крови, в заключении все написано. Сунься в Онкоцентр, вдруг повезет и он там на учете стоит. Хотя по всему он должен был бы там лежать, я бы даже сказал, долеживать. Телефончик дать?

— Спасибо, сам решу. До встречи!

Северин положил телефонную трубку и открыл записную книжку на букве «л». Вот она, Лейкина Мира, зам начальницы регистратуры Онкологического центра, она же соседка по дому, она же… Ну, это к делу отношения не имеет и, вообще, давно быльем поросло. Поросло-то поросло, но в ответ на просьбу о маленькой услуге может последовать приглашение зайти вечерком. Размышления о возможном развитии событий отсрочили звонок. А после сообщения Максима и Санька необходимость в нем и вовсе отпала.

11 часов 30 минут утра

Молодой опер на пару с экспертом-криминалистом давно ходили кругами вокруг стола Северина, всем своим видом демонстрируя наличие важных сведений и страстное желание донести эти сведения до внимания начальства.

— Одного идентифицировали! — радостно возвестил Максим, когда начальство, наконец, соизволило обратить на них это самое внимание.

— По пальчикам на раме! — вклинился Санек. — Шпингалеты протерли, ручку протерли, а раму забыли! Окно-то видно, давно не открывали, вон он и врезал по раме.