С чистого листа - Мари Хермансон Страница 21

Они сидели на белых пластиковых стульях на узком балконе. На столе горели свечи в керамических подсвечниках.

Наступил сентябрь. Дожди прекратились, сменившись теплыми, солнечными днями. Перед ними внизу расстилался луг, роскошно зеленевший после прошедших дождей. Со стороны темного леса доносился аромат свежей хвои, грибов и осени. В течение всего лета они ни разу не были здесь вдвоем.

Рейне разлил по чашкам кофе из термоса. Ангела взяла с тарелки слоеное пирожное, откусила кусок и принялась сосредоточенно жевать. Кусочек слоеного теста упал ей на свитер, оставив жирное пятно, но она этого даже не заметила.

Потребовалось все его красноречие, чтобы заманить ее на дачу, и еще больше — для того, чтобы заставить ее выйти на балкон, которого она не терпела из-за страха высоты.

Но как бы то ни было, они приехали, и Ангела сидела на балконе. Рейне нравилось это место. Над ними возвышался конек крыши, дверь в темный дом была открыта.

Рейне начал с того, что рассказал Ангеле о письме доктора Перейры. Он показал жене брошюру с фотографиями клиники Святой Агнессы, по которой Ангела скользнула равнодушным взглядом.

— Он требует слишком больших денег, — сказала она, — которых у нас нет, — и принялась за следующее пирожное.

Он ничего не возразил и вместо этого стал рассказывать о Себастьяне, мальчике из парка, мальчике таком милом и красивом, и о его богатых родителях, которые бросали его на случайных девушек и их беспутных дружков. Он передал Ангеле рассказ Беттины о неприятных типах в кованых сапогах, которые бесцеремонно явились в дом родителей Себастьяна и нацарапали свастики на столе.

Ангела продолжала жевать, уставившись на лес пустым, ничего не выражающим взглядом.

— Разве это справедливо? Эти самовлюбленные господа, думающие только о своей карьере и деньгах, имеют чудесного сына, красивого и здорового. А наш сын, Бьярне, не может ни бегать, ни играть, ни есть, как другие дети.

Ангела продолжала пялиться на лес. Куда она смотрит? На улице уже темно, в лесу ничего невидно, как, впрочем, не видно и самого леса. Снизу лицо Ангелы озарялось свечой. Он не был уверен, что она его слушает, но продолжил:

— Ты не находишь, что мы могли бы найти деньгам лучшее применение, чем они, Ангела?

Он снял очки и протер их подолом фланелевой рубашки, которую надевал всякий раз, когда приезжал на дачу. Не меняя тона, он сказал:

— Мы можем похитить их сына и потребовать за него большой выкуп.

Не поднимая головы, он между тем продолжал протирать очки.

— Получив деньги, мы сможем поехать в Бразилию, где Бьярне получит курс РЦГ, а родители Себастьяна, может быть, научатся наконец по-настоящему любить своего сына.

Рейне посмотрел на Ангелу, но, так как он не надел очки, видел он жену очень расплывчато. Эта нечеткость и ее молчание вызвали у Рейне приступ страха, который он обычно испытывал перед больницей, боясь, что Ангела в один прекрасный день уедет туда и исчезнет. Он водрузил на нос очки и немного успокоился, потому что снова стал видеть жену.

— Ты поняла, что я тебе сказал? — спросил он, наклоняясь к ней. — Мы можем его похитить.

Она обернулась к нему и печально улыбнулась.

— Я не шучу, я говорю совершенно серьезно. Я все продумал. Похищение вполне возможно.

В глазах Ангелы промелькнула неуверенность.

— Надо всего лишь забрать его из детского сада, точнее, с игровой площадки. Его все время забирают разные люди. Когда этого не могут сделать няни, они посылают за ним своих матерей или подруг. Ни Себастьян, ни воспитательницы никогда не знают, кто придет за ним в следующий раз. Он же идет с кем угодно. Улыбается, позволяет себя обнять и идет. Я часто сижу там на скамейке и наблюдаю такие сцены. Если ты придешь и скажешь, что хочешь забрать Себастьяна, он сразу побежит к тебе. Персонал подумает, что ты мать очередной няни, или тетка, или еще какая-нибудь родственница. Они же тебя никогда не видели.

— И где же мы его спрячем? — спросила Ангела.

Она не скрывала скепсиса, все еще думая, что он неудачно шутит.

— Естественно, здесь, на даче. Можно ли найти лучшее место? От города далеко, уютно и очень тихо. Мальчику будет здесь хорошо на природе. Мы можем ходить с ним за грибами. Помнишь, как много мы их нашли прошлой осенью? Надо будет купить игрушки и детские книжки, чтобы Себастьян не скучал. Он пробудет здесь неделю или около того. Потом мы получим выкуп и вернем мальчика родителям. Для него все это приключение будет не более чем поездка в деревню к любящим родственникам. Потом мы говорим в больнице, что хотим забрать Бьярне на пару дней, а сами тотчас поедем в аэропорт.

Было видно, что Ангела испугалась. Она поняла, что муж говорит серьезно.

— Ты сошел с ума, — невнятно произнесла она.

Он ничего не ответил, давая ей время на раздумье.

— Что будет потом, когда мы вернемся домой? Мальчик все расскажет, полиция нас арестует. Бьярне, может быть, и выздоровеет, но у нас его отнимут, а сами мы отправимся в тюрьму, — возразила Ангела.

— Но мы не вернемся, Ангела. Мы будем жить в Бразилии, пока Бьярне будет лечиться, а потом поедем дальше. В США или куда-нибудь еще.

— В Австралию, — сказала Ангела.

Он удивленно уставился на жену:

— Да, возможно. Почему бы и не в Австралию?

— Я всегда хотела жить в Австралии, — сказала Ангела.

— Значит, поедем в Австралию. Я смогу открыть небольшую обивочную мастерскую, или мы вместе откроем маленькое кафе. За границей все просто, это в Швеции все очень сложно.

— В Австралии так тепло и красиво, — вздохнула Ангела.

Глаза ее сверкали. Он давно не видел в ее глазах такого воодушевленного блеска.

— Значит, ты меня поддерживаешь? — спросил он. — Отлично. Ты придешь на площадку и заберешь Себастьяна. Я буду ждать вас в машине. Больше от тебя ничего не требуется. Все остальное сделаю я.

Она согласно кивнула.

На балконе между тем стало прохладно. Ангела сняла колпачки с керамических подсвечников и задула пламя. Рейне отнес в дом кофейный поднос.

Они легли в постель, хотя было еще довольно рано. Лежа рядом, обсуждали свой план. Ангела задавала множество вопросов, так как боялась, что у них ничего не получится. Но Рейне отвечал на все вопросы. Он все заранее обдумал. Осечки быть не может.