Призрак Оперы - Гастон Леру Страница 21

Напрасно ум

Ответа жадно просит

У творца и у природы всей,

Никто открыть не в силах

Все таинства непонятых путей…

Каролас Фонта, знаменитый баритов, только начал партию –обращение доктора Фауста к силам ада, когда Ришар, который сидел в креслепризрака – первое справа в первом ряду, – наклонился к своему коллеге и веселосказал:

– Как вы? Голос уже сказал вам что-нибудь на ухо?

– Подождите, давайте не будем торопить события, – ответилМушармен таким же шутливым тоном. – Представление только началось, а призрак,как говорят, обычно не приходит до середины первого акта.

Первый акт прошел без инцидентов, что не удивило друзей Карлотты,поскольку Маргарита в первом акте не поет.

Когда занавес упал, оба директора посмотрели друг на друга иулыбнулись.

– Первый акт закончился, – сказал Мушармен.

– Да, призрак опаздывает, – кивнул Ришар.

– Довольно представительная публика, – заметил Мушармен, всееще продолжая шутить, – для «проклятого театра».

Ришар соизволил вновь улыбнуться и указал своему коллеге наполную безвкусно одетую женщину в черном, сидевшую в партере, в центре зала. Пообе стороны от нее расположились двое мужчин вульгарного вида, одетых в сюртукииз черного сукна.

– Кто это? – спросил Мушармен.

– Моя консьержка, ее брат и супруг. – Это вы дали им билеты?

– Да. Моя консьержка никогда не была в Опере. Это ее первоепосещение. И поскольку она будет приходить сюда каждый вечер, начиная ссегодняшнего, я хотел, чтобы у нее было хорошее место, по крайней мере,сегодня, прежде чем она начнет показывать другим людям ну, места.

Мушармен попросил объяснений, и Ришар сказал ему, что решилна время взять свою консьержку, которой полностью доверяет, на место мадамЖири.

– Кстати, о мадам Жири, – заметил Мушармен. – Онанамеревается подать на вас жалобу.

– Кому? Призраку?

Призрак! Мушармен почти забыл о нем, и пока загадочноесущество не сделало ничего, чтобы напомнить им о своем существовании.

Вдруг дверь ложи отворилась, и вошел режиссер, которыйвыглядел очень возбужденным.

– Что случилось? – опросили оба директора одновременно,удивленные его приходом в такое время.

– Что случилось?! – воскликнул тот. – Друзья Кристины Доэзамышляют что-то против Карлотты! Карлотта взбешена!

– О чем вы? – Ришар нахмурил брови. Но затем, видя, чтозанавес уже поднимается, показал жестом режиссеру, чтобы тот оставил их.

Когда режиссер ушел, Мушармен наклонился к уху Ришара испросил:

– У Доэ есть друзья?

– Да.

– Кто же они?

Ришар кивнул в сторону ложи бенуара, в которой было толькодвое.

– Граф де Шальи?

– Да. Он говорил о ней так тепло. И если бы я не знал, чтоон друг Ла Сорелли» – Хорошо, хорошо… – проворчал Мушармен. – А кто этотбледный молодой человек рядом с, ним?

– Его брат, виконт.

– Ему следовало быть в постели. Он выглядит больным.

Сцена наполнилась веселым пением. Опьянение в музыке. Триумфкубков.

Красное ли белое,

Право, не беда.

Нам без радости нельзя.

Наливай, брат, вина…

Беспечные студенты, бюргеры, солдаты, молодые женщины иматроны кружились перед таверной с богом Бахусом на вывеске. Появился Зибель.

Кристина Доэ была очень привлекательна в мужском платье. Еесвежая юность и меланхоличное обаяние делали ее поистине очаровательной.Поклонники Карлотты предполагали, что молодую певицу будут приветствоватьовацией, которая раскроет им намерения ее друзей. Овация была бы грубойошибкой, но ее не последовало. Зато Карлотту в роли Маргариты восторженноприветствовали, едва она пересекла сцену и пропела одну единственную фразу вовтором акте:

Не блещу я красою

И, право же, не стою

Я рыцарской руки.

Возгласы одобрения были столь неожиданными и неуместными,что те, кто был не в курсе происходящего, недоуменно смотрели друг на друга,пожимая плечами.

Этот акт также закончился благополучно. Поклонники Карлоттыпредполагали, что беспорядки наверняка начнутся во время следующего акта.Некоторые, вероятно, более осведомленные, говорили, что все начнется с«золотого кубка короля Туле», и поспешили предупредить Карлотту.

Ришар и Мушармен в антракте покинули ложу, чтобы узнатьподробности заговора, о котором упомянул режиссер, но вскоре вернулись, сочтяпроисходящее не чем иным, как глупостью.

Первое, что они заметили, войдя в ложу, была коробка конфетна перилах. Кто положил ее туда? Они спросили билетеров, но те не могли датьответа. Повернувшись опять к перилам, они увидели на этот раз рядом с коробкойпару оперных биноклей. Они взглянули друг на друга, теперь им уже не хотелось смеяться.Они хорошо помнили все, что сказала им мадам Жири. Вдруг они ощутили в ложекакой-то странный ветерок. Они сидели молча, чувствуя себя крайне неловко.

На сцене благоухал сад Маргариты.

И заверьте ее: моя любовь сильна и чиста,

Расскажите ей о надеждах и страхах…

Когда Кристина пропела это, держа в руках букет роз исирени, она посмотрела вверх и увидела виконта Рауля де Шаньи. С этого моментавсем показалось, что голос ее стал менее твердым, менее чистым, менеепрозрачным, чем обычно, как будто что-то притупляло и глушило его. Создавалосьвпечатление, что певица сильно волнуется или чего-то боится.

– Странная девушка, – заметил один из друзей Карлотты впартере почти во весь голос, – недавно была просто божественна, а сейчас блеет,как коза. Никакого мастерства, никакой школы!

Расскажите вы ей, цветы мои…

Рауль обхватил голову руками: он плакал. Позади него графФилипп жевал кончики усов и хмурил брови. Если уж граф, обычно такой внешненевозмутимый и холодный, так проявлял свои чувства, он, вероятно, был взбешен.И он на самом деле был взбешен. Он видел, что Рауль вернулся из своейзагадочной поездки полным тревоги и совершенно больным. Последовавшиеобъяснения не успокоили Филиппа. Желая узнать больше о том, что произошло, онпопросил Кристину Доэ о встрече. Но она имела дерзость ответить, что не можетпринять ни его, ни его брата. А не интрига ли это, подумал граф. Он считал, чтодля такой женщины, как Кристина, непростительно заставлять Рауля страдать, ноеще более непростительно страдать из-за нее Раулю. Как был он не прав, проявивкратковременный интерес к этой девушке, чей однодневный успех оказался теперьнепостижимым для всех!