В тихом омуте - Виктория Платова Страница 21

. – Ну, быстро, мать твою! – торопил первый. – Хочешь вседело провалить?!

Наконец, через секунду, показавшуюся мне вечностью, ониисчезли. Дверь за ними захлопнулась. Я прислушивалась к звукам вокруг.

В комнате было тихо.

Они уходили через открытый чердак, ясно. В ушах стояли ихлегкие шаги, осторожный стук закрываемого люка; Венька поступила бы точно также, вдруг пришло мне в голову, – именно туда она послала бы своих героев, неособо заморачиваясь сюжетной изысканностью. А перед этим вывела бы из строялифт… Я отхлебнула вермута из горлышка – глоток, другой, третий; терпкаяжидкость потекла по подбородку – я пила и не могла остановиться, пока наконецне почувствовала жар в груди и легкий шум в голове.

Шатаясь, я поднялась, с трудом высвободилась из пальто итолкнула дверь в комнату.

…В ней ничего не изменилось – только Нимотси в Венькиныхджинсах, нелепо подогнув ногу, лежал в луже крови посреди комнаты. Кровь былаповсюду – на стенах, на полу, на почему-то разбросанных рукописях. “Дешевыймелодраматический эффект”, – вдруг отстранение подумала я. Грудь его былавскрыта пулями, превращена в месиво – так убивают в аффекте. Но в то же времяэто были хорошо продуманные выстрелы, каждый из которых мог оказатьсясмертельным. Врывавшийся в разбитое окно летний ветерок ерошил волосы Нимотси,и я вдруг впервые заметила трещинки и крошечные болячки в уголках его губ,обыкновенный герпес, вещь не смертельная, но страшно неприятная, что-то такое уменя было в прошлом году, и, кажется, осталась мазь… Я ударила себя кулаком поголове – какая мазь. Господи, вот он лежит перед тобой с вывороченной грудью, иеще неизвестно, что там, за разбитым окном.

Впрочем, я уже знала, что там, за разбитым окном. Там,внизу, были сломанные ветки деревьев на уровне шестого этажа и сломанные веткикустов на уровне первого этажа, а в самом низу, на земле, лежала Венька, вкомбинезоне и джинсовой жилетке, форма одежды номер пять. Ее руки былиразбросаны, ее волосы были разбросаны – должно быть, я упала бы точно так же,вот только сверху никогда бы не выглядела такой красивой…

В оцепенении я смотрела на мертвую Веньку под окнами, яждала. Я ждала, пока хоть кто-то обнаружит это выпавшее тело, но увидела двоих,которые спокойно вышли из соседнего подъезда и направились к вишневой“девятке”. Тот, с перстнем, неторопливо сел за руль. И только когда они ужеуехали, дворовые дети, бездарно прожигающие каникулы в пыльном бибиревскомдворе, наконец-то известили истошно-радостными воплями о происшествии всеокрестности. Должно быть, это будет самым ярким впечатлением этого лета, окотором даже можно написать в сочинении…

Я отпрянула от окна и, непонятно зачем, прикрыла пустыерамы. Я наблюдала за собой со стороны – все это время я наблюдала за собой состороны: бездушная стерва с холодным носом и заледеневшими руками. Она – этоты. Она – это ты.

Она – это ты. Никто пока не обнаружил подмены, никто пока необнаружил ошибки, солнце било прямо в окна, и, должно быть, мое окно былоединственным, в котором не отражался солнечный свет.

Стоп-стоп, почему единственным? Сейчас лето, и окна настежь,попробуй найди, из которого выпал человек. Но все равно, времени у меня былонемного, ведь обязательно найдется кто-то, кто легко вычислит траекториюпадения и легко вызовет уже бесполезную “Скорую”.

И милицию.

И слава Богу.

Я снова отхлебнула из бутылки. Ничего не слава Богу. Что ясмогу объяснить им? Пересказать путаную историю Нимотси с кровавымпорнографическим синдикатом? (Подумав об этом, я вдруг похолодела и, чтобы незамерзнуть окончательно, загнала эту мысль на самое дно души, откуда ужеподнимались ей навстречу ужас и .тошнота – нет, только не сейчас, не сейчас…) И– если повезет – стать свидетелем и сидеть в раскалившемся от жары кабинете ивместе с толстым потным милицейским художником составлять словесный портретдешевого серебряного перстня со змеей…

Если повезет – а если нет? Если я не смогу толком ничегообъяснить, да еще окажусь замазанной в темную порнографическую историю. И потом– наркотики – не употребляла, но давала приют…

Статья за хранение, Фарик бы мне объяснил.

Фарик. Вот оно, вот чего я жду.

Фарик и Марик.

Я подумала о мальчиках, и как только коснулась их, топоняла, что это не сойдет мне с рук – потерять одну, а потом и вторую; и всмерти этой второй виновата я, я, стареющая бесцветная дрянь, отнявшая ихдевочку, их маленькую…

Я вспомнила Марика – “нет человека, нет проблемы”.

Со мной не будет никаких проблем.

Они давно хотели меня убрать, а сейчас появился повод, всеискупающий повод.

Спокойно, спокойно… Документы, чековая книжка (кой чертдернул меня положить все деньги в банк) – бедный Нимотси, я так ничего и неуспела сделать для него… Я судорожно бросала в рюкзак вещи, какая глупость, нузачем тебе Венькина туалетная вода, и все остальное ни черта не пригодится…Ладно, разберусь потом.

Я наткнулась на разрозненные страницы одного из своихпорносценариев – странно, мне казалось, что ничего подобного в моем доме несохранилось.

Но эту внезапно мелькнувшую мысль я так и не додумала –пустили лифт. Я набросила на плечи кофту, Венькину летнюю кофту, вполненейтральную, не вызывающую подозрений в летний жаркий день.

"Останься, – сказала мне моя обычная трезвая половина,– останься, не сходи с ума, ты ни при чем, ты не виновата, ничего они тебе несделают, пришла и увидела этот кошмар, эту бойню… А сразу не спустилась… Что ж,состояние прострации вполне объяснимо… Хотели убить тебя, а убили другую… Нокак ты объяснишь, почему хотели убить тебя?.."

"Зубную щетку, ты забыла зубную щетку”, – циничносказала мне другая половина, о наличии которой я даже не подозревала.

И обе половины не понравились мне – так не понравились, чтоу меня вдруг отказали ноги: я опустилась по стене, против Нимотси, близкогодруга, обещавшего так много. А там, за окном, на летнем разлагающем солнце,лежала Венька, обещавшая так много…

Чтобы не зарыдать, я зажала рот кулаком и очнулась толькотогда, когда почувствовала теплый привкус крови, Такой же был и у Марика, когдамы целовались, у него были слабые десны. А от слабых десен нужно пить корудуба…

Ты сходишь с ума.

Ты сходишь с ума, надень-ка лучше очки, те, которые подарилавам обеим Венька: просто и со вкусом, от ранних солнечных морщин – и ни однасволочь не догадается заглянуть под них…

Двор разорвал надрывный голос неотложки – оперативно ониприезжают, чтобы констатировать смерть, а потом перекусить бутербродами светчиной на свежем воздухе.

Внизу, в колодце подъезда, снова заработал лифт, послышалисьголоса – и это вывело меня из оцепенения.