Манускрипт ms 408 - Тьерри Можене Страница 20

Неаполь, ноябрь 1947 года

Глаза профессора д'Астрелли за стеклами круглых очков бегали по стеллажам книжного шкафа. Внезапно его взгляд остановился. Он поднял руку к книге, вынул ее и медленно приблизил к лицу, чтобы вдохнуть запах старой бумаги, не читая, перевернул несколько страниц, затем поставил ее на прежнее место. Каждое утро еще до восхода солнца он приходил в свою библиотеку, чтобы таким образом поприветствовать драгоценные книги, которые собирал больше пятидесяти лет. В некоторые дни ему доставляло наслаждение просто прикасаться к почти пятивековым экземплярам. Однако чаще всего он брал лишь одно произведение и изучал его целыми часами, не поднимая головы и не произнося ни единого слова.

Однако в это утро все расходилось с привычками Томмазо д'Астрелли. Нервный шаг, и жесты не такие точные, как обычно. За несколько минут он взял в руки и тут же поставил на место не менее семи книг. Затем вытащил часы, пристегнутые цепочкой к карману жилета, посмотрел на маленький посеребренный циферблат и пробормотал:

— Скоро он будет здесь. Теперь это уже вопрос минут, самое большее часа!

Дверь библиотеки приоткрылась. Все мускулы профессора д'Астрелли напряглись, а затем резко расслабились. Он увидел приближавшегося к нему сгорбленного дворецкого.

— А, это ты, Франческо… Да, оставь кофейник и чашки здесь, на этом столе… Очень хорошо. Сегодня все должно быть в порядке, слышишь? Я тебе говорил, что один человек должен привезти мне самый значимый экземпляр для этой библиотеки? Это уникальный документ. Достижение одной жизни. Это великий день, ты слышишь, великий для меня день!

Но Франческо, глухонемой от рождения, не слышал. За двадцать пять лет, которые он состоял на службе у Томмазо д'Астрелли, он привык видеть, как тот обращается к нему, при этом никогда не улавливая слов, слетавших с его губ. «Старому профессору иногда нужно выразить свои мысли, — думал он. — Ни жены, ни детей, ни друзей — кроме меня ему не с кем поговорить. И потом, это не жизнь — проводить все свое время в стенах библиотеки. Книги никогда не отвечают, когда им задаешь вопрос». Он, Франческо, даже если и не понимает, что ему говорят, умеет время от времени кивнуть в знак согласия. И таким образом производит впечатление хорошего собеседника.

Рано утром дворецкий заметил возбуждение, овладевшее его хозяином. Он не знал причину, но, поразмыслив, сказал себе, что тут, несомненно, замешана какая-нибудь ценная книга. Поставив поднос на стол, он снова увидел, как зашевелились губы профессора.

— Ты понимаешь, Франческо, ключ к шифру, доверенный Жану Парижскому самим Роджером Бэконом… Уникальный пергамент… Вещь, которой недоставало моей коллекции. Этим утром она будет здесь… Да, конечно, цена, которую за нее попросили, сильно завышена… Мне пришлось пойти на жертвы, которые стоят мне больше, чем ты можешь себе представить. Что ты на это скажешь, Франческо?

Последний, едва заметно улыбаясь, кивком дал понять, что согласен со своим хозяином.

— Да, я знаю, что ты думаешь: задаром никто ничего не делает, не правда ли… Но не стой здесь, — продолжил Томмазо д'Астрелли, объясняясь жестами, — беги открывать ворота, автомобиль моего гостя может приехать с минуты на минуту.

«Бугатти Стельвио» на большой скорости приближалась к Неаполю. Сидевший за рулем мужчина в темно-сером костюме на несколько сантиметров опустил стекло, чтобы проветрить салон. Соленый и влажный ветер коснулся лица. Это принесло облегчение путешественнику. Всю ночь он ехал по узким дорогам, змеившимся над морем. Иногда ниже уровня дороги он замечал деревни, громоздившиеся друг над другом на горных склонах, освещенные отблесками луны. С первыми лучами солнца перед ним возник город. Машина ехала вдоль прибрежной полосы, поднимая за собой облако пыли. Рыбаки на берегу снимали сети, развешенные для просушки вокруг убогих деревянных хижин. Чуть подальше серебристые чайки сопровождали отплытие первых лодок. Неаполь медленно просыпался.

Направив «Бугатти» на улицу Рафаэлло, мужчина заметил, что притягивает к себе взгляды горожан. На выезде из поворота трое семинаристов в платьях и шляпах, привлеченные визгом шин, в спешке переходили дорогу. Чистильщик обуви и продавец газет замерли на тротуаре, чтобы поглазеть на автомобиль. Машина теперь направлялась по Монте ди Дио. Она, почти коснувшись, обогнала телегу, запряженную двумя лошадьми, чуть было не опрокинула развозчиков угля, сидевших на коленях перед подвальным окном, и повернула на улицу Партенопе.

По обеим сторонам дороги мужчина видел проносившиеся одна за другой узкие улочки, черные мостовые которых утопали в беловатой мыльной пене. Проехав вдоль моря между пляжем и парком Вилла Коммунале, машина, наконец, достигла холма Позилиппо. Немного погодя водитель остановился рядом с официантом кафе в белом фартуке, который заканчивал выставлять на террасу круглые столики.

— Вы знаете дом профессора д'Астрелли?

— Это в двухстах метрах отсюда, в конце улицы.

Часы еще не пробили восемь утра, когда Франческо, поставленный дежурить перед окном гостиной, увидел «Бугатти Стельвио», которая проехала ворота и остановилась перед мраморным фонтаном. Жестами предупредив профессора д'Астрелли, он тотчас же вышел навстречу гостю. Пытаясь выпрямить кривую от природы спину, он открыл дверцу автомобиля и увидел высокую фигуру молодого человека лет двадцати, очень элегантно одетого, в тонких перчатках из черной кожи.

Последний надвинул на лоб шляпу, на мгновение замер на подножке автомобиля, чтобы рассмотреть дворецкого. Потом наконец ступил на землю, молча направился к багажнику и вытащил из него портфель. Франческо проводил его в дом и открыл перед ним двери библиотеки.

— Хорошо доехали? — спросил профессор, приближаясь к нему.