Bye-bye, baby!.. - Виктория Платова Страница 20

– Вы не слишком-то исполнительны, – высказалосьПервое Лицо где-то дня через два.

– Я просто не совсем поняла, что означает ВВ…

– Почему же тогда не уточнили?

Шла бы ты… мысленно послала я Первое Лицо, вперившись вмочку ее уха (там сверкал бриллиант, заполучить который можно было разве чтопродав палестинцам нехилую партию стрелкового оружия), шла бы ты, сука,немецкая овчарка, дьяволица!.. Злость была совершенно напрасной,неконструктивной, как выразилась бы мусик, – тем более, что за ней ясновырисовалось осознание того, что немецкая овчарка уж точно может позволить себеотправиться куда угодно. В любую точку мира и в любое время. Без унизительныхприкидок, всегда сопутствовавших мне: Египет или остаться на зиму без новыхсапог? Турция или навсегда позабыть о кухонном комбайне?

Нет вещи более желанной и менее функциональной, чем кухонныйкомбайн.

Первое Лицо скроило подобие гримасы, как если бы увиделочесоточного клеща в складках платья от Армани, ВВ означает Business Best,милочка.

Милочка. Хорошо, что не лапуля.

Для справки: Business Best – самый строгий и дорогой деловойкостюм: серый, синий или бежевый, белая блузка, прозрачные чулки телесногоцвета, туфли – соответственно черного. Либо – особый шик – цвета костюма.

Ха, как сказал бы Тимур! Чтобы соответствовать этимтребованиям, мне придется отказаться не только от Египта и Турции, но и отрогаликов и яиц всмятку, и от пищи вообще, а в перспективе – пришпилить мусика,хотя не факт, что вся ее недвижимость, драгоценности и счета в банке перейдутко мне по наследству. Конечно, можно обойтись без смертоубийства и обратиться кмусику напрямую, со смиренной просьбой о вспомоществовании, но… Я точно знала,что из этого ничего не выйдет, см. пункт б) хартии о взаимоотношениях детей иродителей.

– А на вашем месте мне бы и в голову не пришловзгромоздиться на такие каблуки, – продолжило словесную экзекуцию ПервоеЛицо.

– Почему же?

– Потому что вы в редакции журнала, а не на панели.Впредь будьте любезны…

Впредь я должна быть любезна появляться в редакции нагораздо более удобоваримых каблуках. Что-то около 3– 5 сантиметров, чтосоответствует дресс-коду «ВВ», но не имеет никакого отношения к моей весьмаскромной (Маноло Бланик впал бы в уныние) коллекции. Она состоит из двух парразбитых кроссовок, пары болгарских мокасин, вьетнамок времен культурнойреволюции, псевдозамшевых ботфортов времен падения берлинской стены и войлочныхполусапог «прощай, молодость». Я приобрела их в стоковом магазинчике у Сытногорынка – в надежде, что когда-нибудь буду выгуливать в них собаку породыдоберман.

Доберман – вот чего не хватало мне для полного счастья.

Доберман послужил бы шикарным дополнением к академическойдвушке, он придал бы лапуле чувство уверенности в себе – а его, как известно,никаким чувством врожденной грамотности не заменишь. Впрочем, спустя неделюпребывания на посту секретарши Первого Лица я уже глубоко сомневалась в своейврожденной грамотности. И начала делать ошибки в расстановке запятых, и дажебыла не в состоянии набрать слово «презентация», не сверившись с электроннымсловарем.

И это при том, что с «презентацией» (наряду с «party»,«премьерным показом» и «хочешь узнать всё о ночном Петербурге?») я встречаласьпо сто раз на дню, выуживая намеки и прямые ссылки на них из вороха проспектов,приглашений, официальных писем и флайеров (доставлены с курьером) и изполуофициальных писем, неофициальных писем и спама (присланы по электронной почте).На сортировку этой лабуды и составления отчетов по ней, на сочинениеглубокомысленных пресс-релизов и ответов на дурацкие звонки уходила львинаячасть времени.

А времени на покурить с Тимуром почти не оставалось, чтоугнетало меня больше всего.

Этот парень вполне релевантен по саунду, – вскользьупоминает Тимур о каком-то неведомом мне альтернативщике; этот парень гонитпсевдофолк – еще об одном; эти – помешаны на монотонном психоделическом попе сэлементами краут-рока и синкопами в стиле П. Дж. Харви, и еще что-то обанонимной, но в то же время рьяной акустике. После столь мудреных высказыванийя начинаю чувствовать себя вечной вдовой Jay-Jay Johanson, отбросившего конькигде-то на заре палеолита.

А все потому, что Тимур мягко намекнул мне: трип-хоп –вчерашний день, не позорься, Ёлка.

«Елка» и «пошли, покурим» – самое понятное, самое человечноеиз всего набора, которым потчует меня Тимур, и хотя он ни разу дружески нецеловал меня при встрече подобно остальным сотрудникам, я все еще надеюсь, чтоу нас рано или поздно возникнет роман.

Или он пригласит меня на кофе после работы, как это триждыделал Джамка и дважды – Семен. Очень взрослый Андрей Андреич Франкенштейн тожеотметился, а когда я отказала ему – принес бумажку с адресом сайта «Реальныезнакомства в Норвегии»: я ему очень симпатична, объяснил Андрей Андреич, и онволнуется о моей судьбе, а хотите, я устрою вам годовой абонемент вфитнес-клуб, Ёлка?..

Устрой мне Тимура, мысленно сказала я, устрой мне Тимура – ибудешь шафером на нашей свадьбе. Посаженным отцом, посаженной матерью, кем тамеще?

Кем угодно.

Неотвязные, горячечные мысли о Тимуре заставляют меня делатьглупости: я часами простаиваю перед витриной салона свадебных платьев, подбираяподходящее; я не пропускаю тренировок по выкуриванию двух сигарет кряду, а вбудущем собираюсь довести их число до пяти; я до одури слушаю группу«Electrelane» и группу «Friends of Dean Martinez», они вполне релевантны посаунду, но лично у меня ничего, кроме изжоги, головной боли и приступовтошноты, не вызывают. Не исключено, что тошнота все же связана скурением, – как бы там ни было, я согласна пострадать.

Чтобы Тимур задержал на мне взгляд чуть дольше, чем набрезентовом шланге и бутафорском багре. Чтобы он позвал меня на самый завалящийopen air, на фестиваль джазовых импровизаций (вход по приглашениям) или наконцерт Земфиры в Ледовом. На Барни Бигарда и Belle du Berry, стоит ли ожидатьих приезда в Россию в обозримом будущем?

Не стоит, поясняет мне Тимур, тем более что Барни Бигарддавно умер.

Никакого оупен эйра мне не обломится – это ясно, как божийдень.

Муки мои настолько непереносимы, что и холодное презрениеПервого Лица не в состоянии их усугубить. А в самый разгар любовной трагедиипланетарного масштаба я получаю черную метку:

– С завтрашнего дня можете не утруждать себя посещениемредакции, – заявляет мне Первое Лицо.

– Что так? Журнал сворачивает свою деятельность?

– Свою деятельность сворачиваете вы, моя дорогая.

«Моя дорогая» звучит, несомненно, не так погано, как«милочка», за месяц работы я эволюционировала, но сути дела это не меняет.

– Я уволена?