Игла цыганки - Наталия Ломовская Страница 2

Выступление закончилось без пятнадцати восемь. Нина сбежала с эстрады, подворачивая каблуки золоченых туфелек, не слыша провожавших ее аплодисментов, не успев удивиться их щедрости... Она пела лучше, чем обычно, она пела как никогда в этот вечер. Голос маленькой Нины свободно гулял по всей октаве, и в нем словно звучала сама идея джаза, его тайная суть – печальная и прекрасная музыка рабов, она всегда тоскует о свободе и признается с грустной иронией, что не умеет ею распорядиться.

Но Нина-то умеет! Неудобно скрючившись в тесном нутре «Газели», в которой джаз-банд привезли на выступление, задыхаясь от спешки, она сорвала пропахшую потом и духами золотую хламиду и обрушила на себя прохладный водопад сиреневого шелка. Смыла лосьоном въедливый макияж, от которого лицо казалось чужим и старым, пригладила щеткой волосы, переобулась, выбежала в золотистый щебет парка. Вернулась за шляпкой. Выбежала. Вернулась за сумкой. В сиреневых сумерках все казалось неверным, зыбким, и почему-то сильно билось сердце.

Автобус уже отходил, медленно разворачивая большое сонное тело. Можно было бы подождать следующего, последнего, но ей показалось важным успеть именно на этот. Нина побежала, сорвала с головы шляпку, замахала ею. Водитель увидел, приоткрыл заднюю дверь. Полупустой салон был прохладен, кресла казались очень удобными, и к Нинуле пришло ощущение прочного, устойчивого счастья. Пристроив сумку в ногах, она достала любовный роман в мягкой обложке, улыбнулась приятному предвкушению. Затененное стекло польстило ей отражением – какая умненькая девочка, какой строгий профиль склонился над книжкой, но лукав косящий глазок и шаловлив белокурый локон. Автобус набирал скорость, и сладко было думать, что думать ни о чем не надо – даже о том, на какой остановке выходить. На конечной, которая называется «Развилкой», будет ждать Лена. Сауна, бассейн, легкий ужин. Девичьи хиханьки под бокал белого холодного вина. Сладкий сон в прохладной спаленке, в белоснежных простынях.

Прошло, должно быть, около часа – нет, больше, полтора. Нина оторвалась от книжки, где только что произошло счастливое воссоединение хрупкой графини с незабудковыми глазами и мужественного мускулистого егеря. Оказывается, в салоне автобуса остались только Нинуля и подросток с овчаркой. Крепенький, лобастый пацан возился со своей мобилой: то ли отправлял сообщения, то ли играл во что-то. Телефон попискивал, подросток время от времени на Нину косился. Глаза у него были красивые, каштановые, шкодливые. Овчарка, казалось, дремала, положив на лапы зарешеченную намордником морду. Наконец и эти двое собрались к выходу – автобус тормознул, раскрылись двери.

– Эй, девушка! Это конечная! Выходи, а то обратно повезу!

– Нет-нет, мне не надо, – испугалась Нинуля, подхватила сумку и побежала к выходу. Даже книжку уронила, вот как заторопилась!

– А то оставайся, – подмигнул водитель. Он был немолодой, черноусый, с изрытым оспинами лицом. Нина только носом дернула, выскочив на пыльную обочину. Что этот старик о себе думает? Автобус укатил, подняв тучу запашистой пыли, а прочихавшись и проморгавшись, Нинуля поняла, что почти совсем стемнело, что стоит она в чистом поле одна-одинешенька, рядом с ней из примет цивилизации только покосившийся столб с фонарем, что подросток с собакой весело удаляются в сторону огоньков. Там дома. Люди. Оттуда, очевидно, должна явиться Ленка. Почему ее до сих пор нет?

Нина полезла в сумку за мобильником, и тут выяснилось пренеприятное обстоятельство. Сегодня второпях она забыла зарядить телефон. Вчера, кажется, тоже. Пациент в коме, дорогие родственники. Реанимационные мероприятия успеха не принесли. Оставалось смиренно ждать, когда Елена соизволит забрать свою гостью.

– И почему я не спросила у нее, куда идти, – пробормотала Нина. – Хотя бы номер дачи. Или какую-то примету. Что-нибудь вроде: дом синий, двухэтажный, во дворе сосна, на сосне дятел. Хотя нет, тогда бы я пошла искать и проблукала б до утра, наверняка встретила бы бродячих собак или хулиганов и попала бы в историю. Мне сказали – ждать на «Развилке», я жду. Остановка «Развилка»... Позвольте, то есть как?

К покосившемуся столбу была прикручена жестяная табличка. Поистершиеся, еле заметные в темноте буквы, тем не менее, свидетельствовали, что приехала Нинуля вовсе не на «Развилку».

– Поселок Юбилейный? Что за черт?

Двести тридцать девятый, сказала Лена. Она сказала это не просто так, не от любви к объективной истине! С улицы Кутякова уходило несколько автобусов, а Нинуля села в первый попавшийся. Она не спохватилась вовремя, так уверена была в своей правоте. Нина заехала очень далеко. Только теперь она вспомнила, как хвалилась Елена: «Наша дача близко от города! Полчаса на автобусе!» А она, Нина, ехала два часа, ежели не больше. И этот автобус, о чем можно узнать из той же таблички, был последним. Следующий – завтра, в шесть тридцать. Очень весело.

Нинуля собралась было поплакать, но передумала. Не такой она человек. В конце концов, вокруг что, зима? Волки воют? Отнюдь нет. Она вполне может переночевать под открытым небом. У нее в сумке есть джинсы и куртка-ветровка, на случай внезапного похолодания. А неподалеку, кажется, виднеется стожок свежескошенной травы. Досадное недоразумение можно превратить в чудесное приключение, но для начала постоим-ка тут еще немного. Может, проедет машина или пройдет еще какой-нибудь автобус?

Она как в воду глядела. Через пять минут, наполненных ночными шорохами, вскриками неведомых птах в высокой траве, однообразными руладами цикад, Нинуля услышала звук мотора, а потом и увидела – новехонький автомобиль «Мерседес». Он плавно подъехал со стороны огней, и Нина подумала, что, очевидно, поселок Юбилейный – место, где живут не пенсионеры-юбиляры, а вполне состоятельные люди, которые могут позволить себе не только такую машину, но и дорогу, этой машины достойную... Поднять руку, попросить о помощи? Она готова была это сделать, но отчего-то колебалась, а когда решилась наконец, автомобиль поравнялся с нею и плавно затормозил. Стекло со стороны водителя поехало вниз.

– Девушка, вам, должно быть, помощь нужна? Вы потерялись?

Преодолев неожиданный прилив смущения, Нина пустилась в путаные объяснения. Сообразив, в чем дело, водитель заулыбался так ослепительно, что Нинуля невольно нащупала языком зуб в глубине рта, справа, из которого недавно выпала пломба.

– Кажется, мы можем помочь вашему горю. Нам как раз по пути. Только остановимся где-нибудь у магазина, а то нам мороженого хочется, сил нет! Садитесь!

Нина что-то проблеяла, пытаясь уяснить, кто такие «мы», но тут опустилось еще одно стекло, сзади, и из окна выглянули детские рожицы, числом две. Все ясно – папаша везет своих балованных отпрысков в круглосуточный супермаркет за лакомствами. Опасности нет. Пролепетав все приличные случаю благодарности, Нинуля забралась на переднее сиденье рядом с водителем.

Кто не знает, что такое счастье, кто уверен, что его, этого счастья, вообще нет, а есть какие-то там покой и воля, пусть попробует прокатиться теплой летней ночью по ровной трассе в хорошем современном автомобиле. Так думала Нинуля, подставляя лицо душистому ветру, бьющему из окна. Впрочем, тут и воля, и покой, и даже немного грусти для остроты ощущений – вот бы это был мой автомобиль, мой мужчина и мои детишки на заднем сиденье! Детей, впрочем, она увидела мельком – очень похожие друг на друга, русые и круглолицые. Хорошенькая девочка лет восьми и надутый мальчик годами тремя помладше, в одинаковых джинсовых шортах и ярко-оранжевых футболках. У девочки роскошная, небрежно заплетенная коса. Мальчик сопит и ерзает – может, ему кое-куда нужно? Отец не реагирует, все внимание на дорогу, да и разве мужчины умеют обращаться с детьми? Интересно, где их мать? Смотрит сериал, лежа в роскошном кружевном пеньюаре у телевизора? Или уехала на дорогой спа-курорт в Ниццу? Или умерла, производя на свет этого бутуза, а она, Нина, как две капли воды, оказывается, похожа на нее? Потому напряженно молчат дети на заднем сиденье, потому со странной улыбкой посматривает на загадочную незнакомку их отец, потому у нее нежно замирает сердце... Ага, вот и здание супермаркета «Мега», вокруг много машин. Паркуемся.