Легенда о трех мартышках - Дарья Донцова Страница 2

Разговор заинтриговал меня, поэтому янезамедлительно набрала номер Фимы. Пузиков некогда был звездой нашего курса.Немалую роль в этом сыграла его внешность: высокий блондин с большими каримиглазами и красивой атлетической фигурой – бицепсы, трицепсы, – просто ожившаядевичья мечта. Ефим здорово играл в волейбол, был на несколько лет старшеоднокурсников и, в отличие от нищих студентов, всегда был при деньгах. Пузиковазвали во все компании, потому что великолепно знали: там, где появляется Фима сгитарой, никогда не бывает скучно. Рот у Пузикова никогда не закрывался, изнего постоянно сыпались анекдоты, байки и подчас не очень литературные истории.Я никогда не любила скабрезности, но в устах Фимы даже генитальный юмор звучалне пошло, а смешно. Ефим хорошо одевался, носил только импортные шмотки, за чтооднажды его вызвали в бюро комсомола и отчитали за преклонение перед западноймодой.

Фима, не моргнув глазом, ответил:

– Я дружу с одногруппником Романом Зайцевым,ему отец часто привозит подарки из командировок. Когда он ошибается размером,брюки и свитера достаются мне.

Больше претензий к франту не предъявляли,Зайцев-старший служил в КГБ, об этом знали даже институтские кошки, ясное дело,от Ефима отвязались.

Единственным недостатком студента Пузиковабыла не очень хорошая успеваемость, иностранные языки давались Фиме с трудом.На занятиях он обычно подсаживался ко мне и шептал:

– Дашута! Погибаю, как швед под Полтавой!Помоги!

Я молча выполняла его задание, и Пузиков пелспасительнице хвалебную оду. На мой взгляд, Фиме следовало поступить вкакой-нибудь технический вуз, он легко чинил неисправные электроприборы и ловковбивал в стены гвозди. Как-то раз Фима за пять минут реанимировал у нас домаутюг. Уверенно разобрал агрегат, вытащил из него какую-то штуку, похожую накустарные белые бусы, поковырял их, и бабушка вновь смогла беспрепятственногладить.

Одно время Ефим пытался за мной ухаживать,провожал домой, пару раз звал в кино и даже дарил неизвестно где добытыекоробки шоколадных конфет, настоящий раритет в те годы. Но мое сердце тогдабыло отдано другому парню, совсем не такому красивому и веселому, как Пузиков.Мой избранник принадлежал к породе маменькиных сынков, он искренне считал, чтодевушек господь создал для ублажения мужчин, и особо не заморачивалсядемонстрацией пылких чувств. Инициативу проявляла я, звонила ему сама и навопрос: «Может, сходим в кино?» слышала в ответ:

– Ну ладно, если тебе так хочется. Только купибилеты не ближе десятого ряда.

Очень хорошо помню, как на очередное Восьмоемарта я сидела дома, ожидая поздравлений от возлюбленного, но до трех часов днямой Ромео так и не прорезался. Я не выдержала и пошла рыдать в ванную, но неуспели слезы хлынуть из глаз, как из прихожей донеслась веселая трель звонка.Мигом промокнув лицо полотенцем, я кинулась к входной двери. Ясное дело, налестничной площадке сейчас стоит ОН. Бедняжка, ему пришлось с раннего утраноситься по Москве в поисках чахлых красных гвоздик, тюльпанов или мимозы. Вотпочему милый до сих пор не поздравил меня с раннего утра, он готовил сюрприз!

Задыхаясь от счастья, я распахнула дверь иувидела… огромный букет бордовых роз, даже сейчас, когда флористы торгуют накаждом углу, он мог бы считаться роскошным, а уж в те далекие годы такие цветыказались нереально шикарными.

– Это мне? – прошептала я.

– С праздником, – весело произнес знакомый, ноотнюдь не долгожданный голос, – а конфеты Афанасии Константиновне, хотя,конечно, и тебе не запрещено их есть. Чаем угостишь?

– Проходи, – с трудом скрыв разочарование,сказала я Фиме, – однако бабушка на работе.

– Я люблю твою бабулю, но не стануприкидываться огорченным из-за ее отсутствия. – Пузиков потер руки. – Вечернаедине с тобой для меня лучший праздник.

Последняя фраза звучала как признание в любви.Ну согласитесь, любой девушке лестно иметь поклонника, который ради нее готовна подвиги, а во времена моей юности покупка двухэтажной коробки «Ассорти» ироз приравнивалась к победе на рыцарском турнире.

В тот день Фима был в ударе, он рассказываланекдоты, изображал наших преподавателей и рассмешил даже вернувшуюся с работыАфанасию. В какой-то момент я подумала, не изменить ли свое отношение к Ефиму,и после ухода ухажера сказала бабуле:

– А он милый! И очень внимательный! Смотри,какие цветы принес!

Афанасия неожиданно нахмурилась.

– Не люблю розы!

– Правда? – удивилась я. – Впервые слышу!Интересно, где Фима раздобыл такой букет Восьмого марта?

– Скользкий он какой-то, – дернула плечомбабушка.

– Ты про подарок? – поразилась я.

– Я о Пузикове говорю, – пояснила Афанасия. –Ну откуда у простого студента деньги на подобные подношения? Что ты о немзнаешь?

Я растерялась.

– Он старше нас, уже отслужил в армии, живет вобщежитии.

Бабушка кивнула.

– Отец Фимы вроде был полковником, –продолжала я, – он давно умер, а мама его работает, только не помню кем, онаживет в другом городе.

– Богатый жених, – подытожила Афанасия,неодобрительно косясь на коробку конфет.

– Нет, – засмеялась я, – Ефим по вечерамтоварные вагоны разгружает и помогает кочегару в какой-то котельной.

– Значит, розы и конфеты парень украл, –сделала неожиданный вывод бабуля, – сувенирчики на половину моей зарплатытянут.

– Не говори глупостей, – разозлилась я, – веськурс знает, что Пузиков в меня влюблен! Наверное, он на еде экономил, хотелустроить мне настоящий праздник.

– Мда, – крякнула Афанасия.

Мне ее реакция не понравилась, я хотелапродолжить спор, но тут ожил телефон, на том конце провода оказался ОН, и я,начисто забыв и о бабуле, и о Фиме, понеслась на свидание.

Спустя неделю Фася неожиданно сказала:

– Дашенька, я не вечная!

Меня тут же охватил дикий страх.

– Терпеть не могу подобные разговоры! Сейчасже перестань! Наука идет вперед семимильными шагами, скоро найдут лекарство отстарости, ты проживешь еще сто лет!

– Маловероятно, – улыбнулась бабуля, –пообещай мне одну вещь!

– Что угодно! – опрометчиво заверила я.