Bye-bye, baby!.. - Виктория Платова Страница 2

Мне – сорок.

И Влад больше не любит меня.

Ты должна была быть к этому готова, говорит Шамарина.Каждый, кто рискнул завести себе любовника на тринадцать лет моложе, долженбыть готов к этому.

Я оказалась не готова.

Не то чтобы я совсем уж исключала такую возможность, нет.Тем более что я все еще выгляжу на тридцать, а Влад на свои проклятые двадцатьсемь, так что разница сократилась до трех лет, которые мы знаем друг друга. Ябросила курить – на второй день после знакомства с Владом, на четвертый –записалась в фитнес-клуб, еще через две недели купила абонемент в плавательныйбассейн. Я встретила свою любовь во всеоружии, холодном, огнестрельном,тактическом, стратегическом, в гонке вооружений равных мне нет.

Он не мог устоять. И он не устоял.

Провинциальный мальчик с неправильным прикусом и роскошнымтелом жиголо, брюнетистый подлец, мужчины такого типа не обещают женщинамничего, кроме страданий, говорит Шамарина. Я влюбилась в него сразу, я готовабыла страдать.

А он… Он и не пытался выглядеть влюбленным. Он простопереспал со мной – на второй день после знакомства. На четвертый – перенес комне свои вещи, умещающиеся в небольшой спортивной сумке (я даже не пыталасьузнать, где он жил до этого). Еще через две недели он сменил спортивную сумкуна спортивный автомобиль, и я сделала его заместителем главного редактора.

Нужно отдать должное Владу: сам он не требовал ничего. Ниспортивного автомобиля, ни должности. И не стал впадать в лицемерноенегодование, когда получил их, – уже за одно это я была ему благодарна. Онне был глупым. Недостаточно умным, чтобы сделать карьеру самому, без чьей-либоподдержки, – да. Но не глупым. Он был естественным, его естественность –вот что сражало наповал, вот что было его стратегическими оружием. Он былзаботлив, но без навязчивости, нежен, но без приторности, он обладал редким длямужчины качеством: быть рядом именно тогда, когда ты нужен, не раньше и непозже, а в тот самый момент. И потом… он оказался фантастическим любовником.Что-то подобное я предположила сразу, как только увидела его. Впрочем,«увидела» – не совсем точное слово. Я влюбилась в звук его голоса, еще не видя.Все, что он спросил у секретарши, – примет ли его директор агентства.Дверь в кабинет была приоткрыта, – в этот момент все и началось. В лицомне подул морской бриз, и горячий ветер пустыни, и холодный ветер предгорий, имножество других ветров с нежными именами, их никогда не запоминаешь, но всегдахочешь ощутить их дыхание.

Снова и снова.

Тогда-то я и почувствовала себя живой. Восхитительно живой,с песком, набившимся в туфли, с солью, набившейся в кожу, со свежесодраннымколеном, с царапиной на запястье, с леденцом во рту, с музыкальной шкатулкой всердце. Все, о чем я мечтала в детстве, сосредотачивалось на этой музыкальнойшкатулке, и вот теперь, спустя столько лет, я ее получила.

Если бы не секретарша, я переспала бы с ним сразу, язанялась бы с ним любовью прямо в кабинете, на столе, на полу, – если быне секретарша…

Секретаршу я уволила на следующий же день.

Я распустила бы и все агентство, и журнал в придачу – чтобыне искушать судьбу, – я гильотинировала бы всех красоток, чтобы устранитьмалейшее препятствие на пути к Владу, но крайних мер не потребовалось. Модельюон не стал. И не потому, что не хотел стать. Первое же портфолио, которое мысостряпали для Влада с Женькой, нашим ведущим фотографом, получилосьпровальным. Любивший себя в искусстве Женька расстроился настолько, что запилгорькую и на три дня вылетел из графика. Я застала его в ирландском пабе сбутылкой русской водки, Женька почти рыдал и клялся, что дело не в нем, и не вобъективах, и не в фильтрах, и не в свете, с этим все в порядке, с этим всеtres bien, – все дело в мясе. «Мясом» Женька называл модели, которыхприходилось снимать, все эти смутные объекты желания с ключицами и щиколотками,не существующими в природе, с губами богинь, с глазами фарфоровых кошек; вседело в мясе, сказал мне Женька.

Все дело в мясе, а мясо – с гнильцой. Тут и Жиль Бенсимонпочувствовал бы себя профнепригодным (модный фотограф Жиль Бенсимон былfashion-идолом Женьки), на снимках Влад не выглядел уродом, его роскошное телобыло при нем, но черт возьми! – смотрелось оно совершенно непристойно. Этоне была непристойность порнографии, это была… это была непристойность смерти.Непонятно, откуда шло это ощущение, но от него невозможно было избавиться, какбудто по тебе ползали не самые приятные насекомые, как будто тебе в ноздризабивалась земля, как будто из веку тебя пробивались корешки, бледные,немощные, как будто во рту у тебя стоял привкус болотной воды.

Женьку я уволила через неделю после секретарши и постараласьзабыть о нем. И о снимках, которые он сделал. И – забыла. Влада не любиткамера, пусть так. Но его люблю я – и этого достаточно. За три года жизнивместе он ни разу не заставил меня пожалеть ни о чем, за три года меня обдувалисамые разные ветра, и все они были прекрасны, и царапина на запястье так иоставалась царапиной, и леденец у меня во рту не таял, и музыкальная шкатулкаиграла, играла, играла… И мы все еще оставались любовниками, мы так и невыбрались из первой фазы отношений, когда желание застает тебя в самыхнеподходящих местах, и ты совершенно не в силах ему сопротивляться. Чилл-ауты вклубах, заднее сиденье машины, лифты, последние ряды в кинотеатрах, тамбуры впоездах, туалеты в самолетах – мы перепробовали все, были и совершенноэкзотические места типа музейного зала мастеров раннего Северного Возрождения,и совсем уж экзотические ситуации, когда мы с Владом однажды прервалипереговоры, отправились в комнату для совещаний и сделали это там.

Три долгих года я была счастлива.

И вот теперь все рухнуло.

Из-за двадцатилетней твари, которая увела моего Влада.Последнюю неделю я развлекаю себя тем, что придумываю ей все новые и новыеэпитеты: мерзавка, липучка, дрянь, дешевка, девочка на шекель, пионовый фонарь,дурная кровь, глубокая глотка, давай-сделаем-это-по-быстрому-сучка, рикша изШанхая, графиня из Гонконга, сирена Миссисипи, новобрачная была в черном, бейпервым, Фредди, прощай, моя наложница; имеются в наличии и другие эпитеты –непечатные.

Фильм недели: «Господи, что я сделала, чтобы заслужить это?»(арт-хаус).

Композиция недели: «You don't know how much you can suffer»(кул джаз).

Книга недели: «Замки гнева» (постмодернистская срань).

Сок из свежевыжатых апельсинов, зубные щетки, дверные ручки,тостер, ершик для унитаза, шесть из семи латиноамериканских скульптур, кофейныезерна, эпилятор, беговая дорожка, антицеллюлитный массажер – все в домепропитано чертовым «Ангелом» Тьерри Мюглера. Я готова поклясться, что и спермаВлада пахнет «Ангелом», и это он, Влад, принес запах в дом. Протащил,протиснул, приволок, утвердил, водрузил, в жизни моей мне не было так плохо.

Меня тошнит от этого запаха, прущего изо всех щелей.