Осень&Детектив - Евгения Михайлова Страница 19

– Точно! – Ирка выхватила у меня добычу и нетерпеливо потерла кольцо о собственный рукав. – Смотри, блестит! Да оно, похоже, серебряное!

– И внутри вроде буковки, – присмотрелась я.

Мы замолчали и переглянулись. Ирка подняла брови, я покачала головой. Она пожала плечами и подставила мне ладонь. Я шлепнула по ней и, бережно завернув находку в чистую салфетку, спрятала узелок в свой карман.

Полковник Лазарчук будет крайне возмущен, но мы скажем, что его ребята сами виноваты. Кто им мешал как следует осмотреть место преступления? Прозевали такую улику – пусть кусают локти. Мы с Иркой сами распутаем эту историю, нам не впервой.

Лазарчук позвонил поздно вечером. Он ел и ржал – опасное сочетание, очень легко поперхнуться.

– Не смейся – подавишься, – заботливо предупредила я старого друга.

– Да вы нынче весь отдел рассмешили, – сказал на это Лазарчук. – Нашли труп, хе-хе! Хе-хе-хе!

– А что не так с нашим трупом? – требовательно спросила я.

– У него инвентарный номер на затылке!

– И что?

Воображение нарисовало мне кладовку серийного маньяка, бережно сохраняющего трупы жертв разной степени свежести. Они разложены по полочкам, с бирочками и инвентарными номерами.

– А то, что это череп скелета из школьного кабинета биологии! – Полковник снова захехекал.

Я поделилась с ним своим видением и в красках описала кладовку маньяка.

– Да иди ты… к Тарантино! – в сердцах сказал Лазарчук. – Сценаристом или просто так, музой, у тебя получится. Какой еще маньяк? Там черным по белому написано: СШ № 10.

– Где – там?

– Да на черепе же!

– Как интересно… Уникальный случай: череп без мозга оказался носителем информации!

– Сохрани это в своем блокнотике, потом напишешь новую байку из склепа, – сострил полковник и невежливо превратил свое злорадное хехеканье в безразличные гудки.

Я позвонила Ирке и поделилась новостью.

– Как жаль, – расстроилась подруга. – Я ведь уже почти раскрыла убийство!

– Чье?

– Того, чей череп.

– Ничей. Анатомический макет только имитирует скелет человека, он вообще-то пластмассовый, – мне стало интересно, что там насочиняла Ирка, и я спросила: – А какая у тебя была версия?

– Что его убили прутом арматуры. Прямо в голову вонзили!

– Шла бы ты к Тарантино в сценаристы… Не могли вонзить прут прямо в голову, в черепе не было никаких лишних дырок!

– Тут ты права, – включила заднюю подруга. – Просто там были и череп, и прут, мне показалось логичным как-то объединить их.

– Там еще кольцо имелось, – напомнила я. – Непонятно, зачем его надели на прут.

– Его не надевали, – предположила Ирка. – Оно лежало в земле, туда забили прут, и он совершенно случайно попал в кольцо. Я уже сто раз такие истории в «Инстаграме» видела, обычно с морковкой.

– В смысле?

– В смысле, потеряет баба фамильное кольцо с бриллиантом, а потом пройдут годы, отправятся ее внуки на грядку морковку дергать, глядь – а на прекрасном корнеплоде бабулино кольцо, как поясок на талии! Очень распространенная ситуация, чтоб ты знала. Я поэтому никогда на огород в бриллиантах не хожу.

– И я не буду, – пообещала я.

– Вот и правильно. А ты найденное кольцо уже отмыла? Рассмотрела, что там за буковки?

– Нет еще, совсем забыла, – призналась я. – Сейчас займусь.

– Иди! Потом опять позвони мне. А еще лучше – пришли фотки в «ватсап».

Мытье потемневшему от времени кольцу не сильно помогло, а энергично тереть его щеткой с зубной пастой, как я это делаю со своими серебряными украшениями, мне показалось опасным: можно было окончательно уничтожить и без того едва заметную гравировку внутри. Поэтому я снова завернула кольцо в салфетку и пошла к знакомому ювелиру.

Дядя Армен сидел в своей маленькой будочке, зажатой между двумя многоэтажными домами, у окошка: явно не был занят и ждал клиентов. Увидев меня, он обрадовался, разулыбался:

– Прывет, Лена-джан, что, опять адын сэрьга потерял, тэпэрь кулон делать будэшь?

– Не угадали, дядя Армен, на этот раз я к вам с колечком. – Я положила на подоконник тряпичный узелочек. – Вот!

– Эта мужской калцо, – сказал дядя Армен, покрутив в пальцах нехитрое украшение. – Старый! Ты где его взял?

– Нашел. То есть нашла!

Каюсь: я, дипломированный филолог и мастер литературного слова, моментально подпадаю под обаяние неправильной речи дяди Армена и непроизвольно начинаю ему подражать.

– Кольцо нужно почистить, но так, чтобы не повредить гравировку внутри. Можно?

– А почэму нэльзя. – Дядя Армен кивнул и отошел от окна в глубь будки, где тут же чем-то загремел. – Пагуляй, Лена-джан.

– Долго?

– Адын час.

Я прошла в парк и прогулялась по его аллеям, любуясь начинающими желтеть деревьями. С грустью подумала о спиленном орехе: какое дерево было, а? Красивое, мощное, да еще с секретом…

Торопясь узнать его, назначенный срок я не выдержала и вернулась к мастеру минут через сорок, но дядя Армен уже все сделал.

– Дэржи свой калцо. Я его в растворе подэржал, почистил и отполировал, тэпэрь как новый савсэм! Сматри, э? Блестит, горит – вах!

– Вах! – согласилась я, принимая из почерневших пальцев мастера сверкающее кольцо, и тут же расстроилась: – Эх… А что внутри написано, все равно не разобрать…

– Пачэму нэ разобрать, все разобрать, если лупа взять. – Дядя Армен вручил мне увеличительное стекло.

– Шрифт стилизован под древнерусский, – заметила я, разглядывая внутреннюю поверхность кольца через лупу. – Написано «Спаси и сохрани». И клеймо с цифрами…

– Клэймо – проба, завод ставил, – подсказал дядя Армен. – А надпись мастер дэлал. Хароши мастер, шихтельный гравировка – трудный работа.

– А вы можете определить возраст этого кольца? Сколько ему – пятьдесят лет, сто?

– Какой сто, что ты, э? – Ювелир засмеялся. – На проба звездочка, такой в двадцать сэдьмой год появился. Значыт, сколька эта? – Шевеля губами, он подсчитал на пальцах. – Гдэ-та дэвяноста лет или меньше.

Я расплатилась с мастером и пошла домой, на ходу разглядывая кольцо, которое теперь выглядело как новенькое. Если, конечно, не считать полустершейся гравировки внутри.

Шла я и думала: судя по пробе с пятиконечной звездой, украшение это сделано на советском ювелирном заводе. Но шрифт, который использовал гравировщик, стилизован под древнерусский. Неувязочка получается. Хотя…

Я присела на лавочку в парке и написала в «ватсап» знакомому батюшке: «Отец Александр, благословите. Можно спросить?»