Финансы Великого герцога - Франк Хеллер Страница 18

Успокоив присутствующих, герр Бинцер снова взял слово:

— Я вижу, вы настроены серьезно, сеньоры. Это хорошо, в нашем деле иначе нельзя. Не забывайте, что португальцы до сих пор недобрым словом вспоминают Мануэля, между тем как Александр Сербский давно уже забыт. Луис прав: вы не должны останавливаться на полпути, как португальцы. Не говоря о том, что только на таких условиях я и дам вам деньги.

Герр Бинцер немного выждал, чтобы его слова возымели должное действие, и продолжал:

— Но есть еще один пункт. Я делец, и, полагаю, вы понимаете, что я бы не стал вкладывать деньги в предприятие, подобное вашему, просто так. Я готов заплатить вам авансом, но мне необходимы гарантии. Насколько я могу судить, единственный залог, который вы можете мне предоставить, — это земля. Я осмотрел остров и нашел только один участок, который мне приглянулся. Это замок Пунта-Эрмоса. Я требую, чтобы замок был заложен мне под те деньги, которые я выплачу вам вперед.

Тут речь герра Бинцера прервал глухой смех. Смеялся падре Игнасио — молодой человек с ввалившимися глазами. Герр Бинцер сдвинул брови и вопросительно посмотрел на него.

— Простите, сеньор, — сказал бывший священник, — когда вы заговорили о Пунта-Эрмоса, мне вспомнилось одно место из Священного Писания. Оно удивительно подходит к нашему случаю, и поэтому я засмеялся.

— Что за место? — холодно осведомился герр Бинцер.

— Из Евангелия от Марка, об изгнании бесов с помощью Вельзевула, сеньор. Пунта-Эрмоса принадлежит Пакено, и это единственный клочок земли, который пока не заложен евреям. Теперь вы берете его в качестве залога, чтобы изгнать бесов, которым прозакладовано все остальное.

— Хорошо, хорошо, — отрезал герр Бинцер. — У меня есть контракт, который подпишет каждый из вас, предводителей нашего предприятия. В нем вы признаете, что вашей целью является заговор, и что в залог под выплаченные вам деньги вы передаете мне Пунта-Эрмоса. Сумма еще не вписана. Я хочу выслушать вас: сколько вам нужно?

Стало тихо; на лицах участников этой странной сходки читалось одно — жажда наживы; каждый прикидывал, какую сумму он бы отважился попросить. Глаза Луиса, расстриги священника и трактирщика Амадео вспыхнули алчностью. Только чернобородый сержант казался невозмутимым. Возможно, помимо денег он имел и другие причины участвовать в этом деле. Чуть погодя Луис отвел священника в сторонку и стал с ним перешептываться; постепенно к ним присоединились и остальные. Луис писал и набрасывал на бумаге какие-то цифры, очевидно, советуясь с каждым относительно его пожеланий. Время от времени между Луисом и остальными завязывались короткие ожесточенные споры. По-видимому, он старался сбить их ставки, но никто уже не признавал его первенства. А ведь еще минуту назад после произнесенной речи оно было совершенно бесспорно! Последним Луис обратился к сеньору Посаде, но тот резко отверг его приглашение и даже оскалил зубы. Луис залился краской и, казалось, готов был вот-вот вспылить, но герр Бинцер остановил ссору, сказав в своей обычной пренебрежительной манере:

— Ну что, кончили? Я не собираюсь торчать здесь всю ночь. Какова ваша цифра?

— Сеньор Бинцер, — заискивая, начал Луис, — мы прикинули, какая сумма совершенно необходима для осуществления нашего плана. И пришли к выводу — вы должны учесть, как мы все рискуем, сеньор, — что сто тысяч песет…

— Hol Euch der Teufel! [30]— перебил его герр Бинцер. — Hol Euch der Teufel! Сто тысяч песет. А почему не миллион? Сто тысяч за то, чтобы покончить с этим паршивым герцогством, — вы думаете, я рехнулся? И это при том, что тот господин, — он указал на сеньора Посаду — явно не входит в список. Сколько потребует он? Еще сто тысяч?

Герр Бинцер бросил вызывающий взгляд на сержанта. Последний нахмурился:

— Именно так, сеньор. Сто тысяч — самое меньшее, что я хочу получить за участие в этом деле. Подождите и не перебивайте меня, сеньор! Помните, что без меня у вас ничего не выйдет! Бастион держит под контролем весь город, и наши пушки, слава богу, в порядке. Подумайте: двести вооруженных людей всегда окажутся сильнее, чем сброд Амадео и деревенские друзья падре Игнасио. Сто тысяч песет, сеньор. Скажите, что это много!

И герр Бинцер тут же выполнил эту просьбу на испанском, приправив свою реплику самыми живописными ругательствами; но черный сержант остановил его угрожающим жестом:

— Не нужно преувеличивать, сеньор! Двести тысяч за Пунта-Эрмоса — довольно дешево, или вам так не кажется? Кто знает, смогли бы вы получить его от великого герцога за полмиллиона? Мой племянник помогает Хоакину на кухне, и он бы сказал, что нет… Даже за миллион — вы ведь знаете, мальчишки везде суют свой нос!

Сеньор Посада вложил в свои слова столько злобы, что заставил герра Бинцера побледнеть. Черт возьми! Неужели сержанту известно о его визите в замок! Проклятье! И неужели остальные поняли его намеки? Герр Бинцер с тревогой вперил взгляд в их лица, силясь найти ответ. К счастью, никто, похоже, ничего не понял. Но неужели этот мерзавец прав? Неужели эта старая насыпь из мусора и впрямь держит под контролем весь город? Да, tausend Teufel, звучит вполне правдоподобно; и в любую минуту сержант может выдать их планы. Но двести тысяч! Zweimal hundert tausend [31]банде преступников! И все из-за разговора с герцогом и Пакено — черт бы их взял, и племянника сержанта в придачу. Но герр Бинцер должен заполучить Пунта-Эрмоса — там лежат миллионы, только и ждут, чтобы их подобрали. Будьте покойны, сеньор сержант, а также Луис и прочая братия, герр Бинцер из Франкфурта подберет их и двести тысяч в придачу — он выудит их из ваших карманов! Будьте покойны, голодранцы! Герр Бинцер даст вам двести тысяч, раз уж так надо, — но недолго же вам ими владеть!

Герр Бинцер, раздумья которого продолжались не больше минуты, спокойно зажег от коптящей свечи сигару и снова взял слово. Он объяснил коротко и ясно, что нелепо требовать двести тысяч за революцию в таком государстве, как Менорка (собрание зароптало); но он предпочитает не рисковать и пойдет на то, чтобы авансом выдать им двести тысяч. Что до распределения денег, то они вольны поделить их так, как им заблагорассудится (собрание огласил дикий вопль).

Собрание вновь пригласило герра Бинцера в дом, когда со всем было покончено: на время дележа немец предпочел отлучиться в маленький сад падре Игнасио, чтобы выкурить сигару. Двести тысяч — и ни песетой больше!

Герр Бинцер, возможно, был даже более искусным дипломатом, чем подозревал сам: скрывшись в табачном облаке, он предоставил волкам делить добычу. Прогулка под луной продолжалась двадцать минут, но затем перед герром Бинцером вырос Луис, красный и взволнованный, и, осыпая последними словами сеньора Посаду, назвал сумму в двести пятьдесят тысяч. Похоже, чернобородый предводитель знал себе цену. Герр Бинцер наотрез отказался дать даже пфенниг сверх двухсот тысяч. Луис встретил его слова угрюмым молчанием, а затем произнес: