Требуется чудо - Сергей Абрамов Страница 18

В это время Грант в манеже раскатисто объявил:

— Антр-ракт!..

В динамике это получилось менее эффектно: динамик хрипел, как простуженный.

Александр Павлович, внутренне уже готовый к выходу, надел отлично отутюженный фрак — знал, что сидит он на нем как родной, как на каком-нибудь графе, явившемся пленять дам на первый бал Наташи Ростовой, — спустился вниз. Занавес был полураскрыт, и Александр Павлович с удовольствием увидел, как униформисты и ассистенты быстро и слаженно стелют на манеж расписной пластиковый пол. Ближе к форгангу подкатывали на низких тележках аппаратуру — для начала аттракциона. Девочки-ассистентки в блестящих «бикини», со страусовыми цветными перьями на одинаковых «блондинистых» париках, споро ходили взад-вперед: грелись. В отличие от Александра Павловича грима на лице каждой хватило бы на пятерых.

Подошел Грант.

— Волнуешься?

— Ты что, не знаешь меня, Грантик? Когда это я волновался?

— Прости, я запамятовал: ты же у нас железный. Стена — не человек…

Банально народ мыслит: что Валерия, что Грант… А может, Александр Павлович и вправду производит такое впечатление?..

— При чем здесь стена? Все отлажено…

— А коли так, у меня для тебя сюрприз.

Опять сюрприз! Что они все, сговорились?

— Накануне работы? Окстись, Грант…

— Приятный, Саша, приятный. Вон, смотри… — он указал куда-то за спину Александру Павловичу.

Тот обернулся: позади стояла Наташа.

В том же школьном платьице, в переднике, с галстуком, с тем же портфелем — она виновато смотрела на Александра Павловича, а он неожиданно для себя шагнул к девочке, взял ее за плечи:

— Ты пришла… Молодчина…

— Я вам принесла, вот… — сказала она и протянула руку. На ее раскрытой ладошке лежала маленькая — десять миллиметров на двадцать — металлическая пластинка с напаянной на нее схемой. — Я ее нашла. На полу. Возьмите…

Александр Павлович посмотрел на Наташу и вдруг увидел — как и тогда, в Загорске, у Валерии! — что глаза у девочки тоже черные, непрозрачные, глубокие, и два крохотных солнца качались в них. Только, конечно, это были никакие не солнца, а обыкновенные тысячесвечовые голые лампы, вкрученные в патроны на стене у форганга.

И в это время в зале погас свет и заиграла музыка.

Грант тронул Александра Павловича за плечо:

— Я тебя объявляю, Саша.

— Иду!

Александр Павлович взял Наташину руку, сжал ее в кулак — вместе с пластинкой. Сказал:

— Дождись меня. Только непременно. Я скоро. Отбросил в стороны тяжелые бархатные половинки занавеса и ушел делать чудеса.