Смерть беспозвоночным - Иоанна Хмелевская Страница 17

О Езус–Мария! И бедняга столько вытерпела? Почему раньше не сбежала? Хотя, если еще была несовершеннолетняя, ее бы обратно к любящему родителю полиция приволокла.

— Фамилия моя Вишневская, — неожиданно произнесла хозяйка квартиры, и я подумала, что придется знакомиться. Но ошиблась. Это было просто продолжение ее излияний. — Как он только не измывался надо мной! То пани Ягодка, то Вишенка, то прямо в лицо: «Мое почтение пани Свиневской» — и корчится от смеху, заливается. «Ой, простите чешская ошибка», дескать, нечаянно оговорился… Я в долгу не оставалась и тоже обзывала его то паном Выкриком, то Стрикачем, то еще как пообиднее. А он только ржал как лошадь. Ужасный тип, просто невыносимый!

Я получила полную картину того, как жилось в семье бедной Эве. Ее отец и в самом деле жуткий тип, а после того, как сбежала дочь, от злости сделался и вовсе невыносимым, так что ничего удивительного в бегстве Эвы нет. Только вот и пользы мне от откровений соседки тоже немного, вряд ли я узнаю от нее, где же искать Эву Марш.

— Это действительно ужасно, — совершенно искренне оценила я нарисованные женщиной жуткие картины. Только вот… тот, ее… ну, которого вы назвали хахалем, с которым она так и не обвенчалась… Может, вы случайно знаете, как его звали?

— А какой вам толк от того, даже если и знаю, ведь она от него тоже сбежала! — отрезала соседка. — С ним, с этим… — указала она пальцем на потолок — видимо, бедняге даже называть по фамилии мерзкого соседа было противно, — с ним, говорю, они так подружились, что, если бы что о дочке слышал, сразу бы ему сообщил. Но я так считаю: все равно неправильно убегать от отца! — неожиданно закончила она.

Я удивилась.

— А вы бы не сбежали? — непроизвольно вырвалось у меня.

— Я! Я бы ему такой кисель устроила, век бы меня помнил!

— А с матерью она не поддерживала отношений? Мать‑то ведь нормальная.

— Какая там нормальная, вы что?! Она вторая половина этого медведя ревущего. Сама по себе, может, и нормальная женщина, но ему ни в чем не противится, даже если он не знаю что отмочит! Невозможно, чтобы она знала и ему не сказала. Вы не думайте, ему такое тоже в башку приходило, я много чего слышала, орал на нее диким голосом: «Сию минуту выкладывай, где эта паскуда! Ты должна знать, где она скрывается!». А мать клянется спасением души — не знает она, и плачет, плачет, аж жалко ее становится. А он свое знай гнет. Так что Эва правильно сделала, не сказав даже матери.

Да я и сама так думала.

—А раз был такой случай… — Не очень уверенно продолжила сплетница, видимо еще не решив, стоит ли говорить. Но не выдержала. — Похоже, Эве жаль было мать, и она позвонила. Мол, все в порядке, жива, здорова. И все.

— И что?

— А вы как думаете? Все из нее вытянул об этом звонке. Откуда звонила, по сотовому или обычному, и что там попутно было слышно в телефоне, ну все, до самой малости! Ему бы пыталыциком в инквизицию! Говорю вам, она от него ничего не в состоянии скрыть. Двадцать лет я все это слушаю, и всегда так было.

— Какая жалость. Очень огорчится моя приятельница. Я надеялась что‑нибудь узнать об Эве по старому адресу. И ничего. Моя приятельница только этот адрес и помнит.

— А этот хахаль… Я даже знаю, кто он, — вдруг заявила пани Вишневская, не слушая меня. — Такая у него лестничная фамилия… сейчас… перила… поручни… Вот! Поренч он! Флориан Поренч. Раз я слышала, как соседка вышла за ним на лестничную клетку и крикнула вслед ему: «Пан Поренч, муж просит передать вам, чтобы вы о той бумаге не забыли!» Поренч, значит. Я сначала было подумала, что она и в самом деле что‑то хочет ему сказать о лестничных перилах, потому как у них там перила были расхлябанные, легко поранить руку. Но сразу поняла — не то. А что он Флориан, так узнать проще простого. Когда он к ним приходил, этот медведь на весь дом рычал, только и слышно: «Флорек» да «Флорек».

Дрогнуло сердце. Флориан Поренч? С трудом верится. Неужто тот самый? Память моя еще не совсем пробудилось, но смутно припомнилось… Да, и имя и фамилия совпадают. Теперь я по крайней мере знала, где искать и кого расспрашивать…

К счастью, пани Вишневская не делала попыток угостить меня чаем, кофе и черствым печеньем, однако поток ее излияний продолжал стремительно нестись вперед. Я вслушалась. Вот промелькнуло имя настоящего мужа Эвы и быстро исчезло на горизонте. Почему‑то сплетница нашла лишним остановить на нем мое внимание. Кажется, замужество было коротким и пани Вишневская не очень в него верила. К сожалению, она в основном повторялась, со злобной мстительностью на все лады расписывая главное действующее лицо. Видно, Эвин папочка и в самом деле был неординарной фигурой, раз заполонил все сознание жёлчной бабы, так что она даже такой благодатной теме, как моральное падение блудной дочери, и ее сожительству без благословения ксендза не посвятила должного внимания. А ведь такие особы больше всего любят клубничку, к тому же она и в нормальном замужестве Эвы не была уверена. Из дому сбежала, связалась с мужчиной, от родителей отказалась — вон сколько всего. Но для Вишневской Эва была лишь маленьким эпизодом, все затмил папочка.

Наконец я с облегчением попрощалась. Вся моя добыча сводилась к одному имени — Флориан Поренч.

* * *

Уже с порога Магда возбужденно принялась докладывать о результатах своих поисков.

— Знаешь, Иоанна, от этого дела такая идет вонь, ну прямо как от сортира при коммунизме! И я подумываю, нс стоит ли тебе самой подключиться к нему при твоих криминалистических способностях, у меня‑то их нет, у меня стремления совсем другого рода. Такая пошла потеха, что и не знаю, чем кончится.

Я успокоила ее — это ненадолго, кончится скоро — и поинтересовалась, что будем пить.

— Вино! Я специально приехала на такси. Только вчера вернулась, не мешало бы обмыть расставание с моим Десперадо. Обычно у тебя хорошее вино, а как сейчас?

— Как всегда, хорошее. Такое приятное и незверское — пьется с удовольствием. А на закуску паштетики с маслинами.

— Супер! А то я уже пожалела, что не привезла колбасы, чтобы поджарить ее в камине. Хотя сейчас какой камин? Тепло ведь.

— Правильно. Это во–первых. Во–вторых, камин требует внимания, а у нас с тобой, насколько я понимаю, грандиозная афера, так что не стоит отвлекаться. Колбасой займемся в следующий раз, при третьем трупе.

Магда резко обернулась.

— О! Так ты уже знаешь?

Я принялась откупоривать бутылку штопором.

— Знаю, — пыхтя, ответила я гостье. — Евгениуш Држончек. И чуть ли не у меня на глазах.

— Но это не ты?..

— Вот еще! Он меня только смешил, а это не причина и даже не повод. И для мотива слишком мало.

— Ты права, на него не стоило тратить силы. А откуда ты об этом вообще знаешь? Если не ошибаюсь, об этом еще не писали, все раздумывают над формой и содержанием, а если серьезно, говорят, менты потребовали пока не сообщать в печати. Так каким образом тебе удалось узнать раньше? Ведь только вчера…