Убийство в масонской ложе - Мэри Лондон Страница 17

Конторы Энтони Хиклса размещались в зданиях, возвышавшихся неподалеку от моста Челси. Конторские окна выходили на Баттерси-парк. Это был целый комплекс, современный, из стекла и бетона, который не понравился сэру Малькольму с первого взгляда. Благородный сыщик никак не мог взять в толк, почему сейчас уже не строят из настоящего камня и настоящего же дерева: ведь природные материалы создают подлинный уют. У главного входа высилась огромная рождественская елка. А в главной конторе их встретила неприятной наружности секретарша в очках. Старший инспектор предъявил служебное удостоверение, но оно не произвело на пребывавшую в плохом настроении дамочку ни малейшего впечатления.

— По какому делу? — недовольно спросила она.

— По личному, — ответил Форбс.

— Я не могу беспокоить господина Хиклса по пустякам.

Кровь так и ударила в голову старшему инспектору.

— Вы немедленно доложите своему начальнику, что у Скотланд-Ярда к нему вопросы, иначе я заберу вас с собой за сопротивление полиции. Ясно?

— Ну хорошо, хорошо. Зачем же так сердиться…

И дамочка наконец соблаговолила позвонить Энтони Хиклсу по прямому номеру.

— У патрона совещание, он примет вас, как только оно закончится.

— Это надолго?

— Не знаю.

Друзья прождали около часа. Форбс был вне себя.

— Не нравится мне это дело, совсем не нравится. Во-первых, я ничего не понимаю. Какие-то уставы… Какие-то люди со своими чудными церемониями… Потом, я есть хочу.

— Я же сказал, нас ждет великолепный греческий ресторан…

Форбса это ничуть не обрадовало. Наконец появился Хиклс. В сером костюме по последнему слову моды.

— Проходите, господа. Надеюсь, я не заставил вас долго ждать. Сегодня у нас обычное еженедельное совещание…

Его кабинет был заставлен специальными книгами по Индии, Китаю, Вьетнаму… Заметив, с каким интересом сэр Малькольм их рассматривает, бизнесмен пояснил:

— Это все наши зоны свободного предпринимательства. Текстильная промышленность — самая выгодная сфера вложения в этих развивающихся странах.

— Вы, как я понимаю, занимаетесь чем-то вроде проектирования. Судя по схемам в вестибюле…

— Это комплекс в Хадонге, во Вьетнаме, проект ковровой линии. Вьетнамцы получают из Восточной Германии шерсть, перерабатывают, ткут из нее ковры на китайский манер и поставляют тем же китайцам.

— И стоит это, должно быть, намного дешевле, чем английское производство… — предположил сэр Малькольм.

— Вот именно… А я вас узнал. Вы были вчера в храме… По этому поводу, наверно, и пришли? Знаете, я почти ничего не понял из того, что произошло в тот скорбный день…

— Вы были свидетелем убийства… — заметил Форбс.

— О, слишком громко сказано! Убийства! Джон был моим ближайшим другом. Даже представить себе не могу, чтобы кому-то вдруг взбрело в голову его убить. Однако прошу вас, присаживайтесь.

Они сели за круглый столик, на котором лежало несколько проспектов станочного оборудования.

— Господин Хиклс, — начал сэр Малькольм Айвори, — насколько нам известно, речь действительно идет об убийстве. Иначе мы бы сюда не пришли. Будьте любезны, опишите, и по возможности точнее, как развивались события, когда произошло, опять же заметим, самое настоящее убийство.

— В соответствии с полученным всеми нами приглашением мы собрались около четырех часов. Выпили как обычно чаю в нижнем зале и примерно в половине пятого поднялись в ложу, чтобы обсудить повестку дня.

— То есть порядок проведения масонской церемонии? — уточнил сэр Малькольм.

— Да, совершенно верно.

— Как по-вашему, Ливингстон вел себя естественно, я хочу сказать, как обычно? — в свою очередь спросил Форбс.

— Он был доволен, поскольку первый раз пришел в ложу с женой. Да, он был рад. Не все были знакомы с Элизабет, и он ее представил. Такое действительно случилось впервые. Еще никогда женщина не ступала в этот дом, открытый, как вам, должно быть, известно, только для мужчин.

— И кое-кого это удивило?

— Братья были очарованы красотой госпожи Ливингстон. И всякие сомнения тотчас рассеялись сами собой.

— А что вы подумали, когда узнали, что в обряде будет участвовать женщина?

— Лично мне это показалось странным и в некотором смысле даже некорректным. Но Джону очень уж хотелось опробовать обряд, описанный в том шотландском уставе, который Вогэм откопал у какого-то антиквара в Гринвиче…

— Вы пробовали отговорить госпожу Ливингстон от участия в церемонии?

— Честно говоря, да. Ритуал показался мне скучным и даже несколько смешным.

— И тем не менее вы его провели, — сказал сэр Малькольм. — Будьте любезны, расскажите, как все происходило.

— Ну, все было в полном соответствии с уставом. — Досточтимый брат Дин разослал всем нам фотокопии текста.

— Каждый из вас получил свой экземпляр по почте заранее?

— Да, чтобы было время внимательно с ним ознакомиться и пометить вопросы, если таковые возникнут.

— Госпожа Ливингстон тоже получила экземпляр с описанием ритуала?

— Думаю, да… А может, она воспользовалась экземпляром мужа.

— Стало быть, все члены ложи знали, что должно было происходить, — сказал старший инспектор.

— Разумеется.

— Ведь это вы дули в трубку с ликоподием? — продолжал расспросы сэр Малькольм.

— Я хорошо знаю, как это делается.

— И передник Джона Ливингстона загорелся.

Немного помолчав, Хиклс ответил:

— Господа, я много думал. Только это никуда не годится. Передник Джона не мог загореться от ликоподия…

— В Скотланд-Ярде тоже пытались его поджечь таким способом, но безуспешно, — признался сэр Малькольм.

— Если честно, передник жгли позднее. Некоторые из нас испугались, как бы полиция не нашла улику. Ведь тогда пострадала бы репутация ложи… Словом, разразился бы скандал…

— Значит, те, кто боялся, как бы полиция не обнаружила то, что вы сами, господин Хиклс, называете уликой, поняли, что передник и есть орудие преступления! — воскликнул сэр Малькольм.

— Не знаю, что именно мы тогда поняли, — заметно смутившись, сказал Хиклс, — только у нас у всех действительно возникла одна и та же догадка, но обсуждать ее подробно мы не осмелились.

— И кто-то из вас в конце концов решил сжечь передник. Запон восемнадцатого века из музея Великой Ложи! И тот, кому пришла в голову эта мысль, знал про смертоносный порошок на переднике. Поэтому передник надо было уничтожить. Кто же поднес его к огню одного из трех срединных светильников?