Пружина для мышеловки - Александра Маринина Страница 17

Привет, это снова я, участковый уполномоченный капитан ИгорьДорошин. И снова меня совершенно не к месту потянуло на поэзию, потому чтокогда я собрался объяснить, с чего началась вся эта история, на память пришлиизвестные еще из школьной программы строки классика: «Когда б вы знали, изкакого сора растут стихи, не ведая стыда…» Ну, моя работа, конечно, от поэтикивесьма далека, она даже более чем прозаична, но все равно приходится иногдасталкиваться с тем, что осмысливая конец истории, вспоминаешь, с чего онаначалась, и только диву даешься! И откуда что берется? Ведь ничто, казалось бы,не предвещало…

А началось (лично для меня) все в тот день, когда я сидел вквартире Капитолины Никифоровны Гарбузюк восьмидесяти трех лет от роду, держалнесчастную старушку за руку, то и дело подавал ей лекарство в строгомсоответствии с тем, что прописал недавно уехавший врач «скорой помощи», имедленно закипал от злобы. Злобы было много, потому что злился я одновременно втрех направлениях. Первым объектом моего праведного гнева были две негодяйки,которые под видом работников социальных служб ходили по квартирам одинокихпенсионеров, нагло врали что-то по поводу пересчета пенсий (разумеется, всторону увеличения пособия), просили посчитать какие-то деньги, что-топодписать, после чего мирно удалялись, а пенсионеры в скором времени судивлением обнаруживали, что все их сбережения пропали. Способов обмана быломножество, и все они хорошо и давно известны, и недели не проходит, чтобы потелевизору в разных криминально-новостных программах об этом не рассказывалось,а все равно старики попадаются. Вторым объектом злости был я сам, потому чтообманутый на моей территории старик – моя прямая недоработка. Ведь уж года двакак минимум я периодически объясняю своим пенсионерам, что к чему, и каждыйквартал самолично пишу некую «методичку-напоминаловку», распечатываю на собственномкомпьютере, а потом за свои деньги делаю пару сотен ксерокопий и разношу поквартирам, где проживают одинокие пенсионеры. Мол, имейте в виду, есть такиемошенники, приходят под таким-то видом, пользуются такими-то предлогами,говорят и делают то-то и то-то, и ни в коем случае не открывайте им двери, аесли уж открыли, то не верьте ни одному их слову, а если уж очень ониубедительны и правдоподобны и страсть как хочется поверить, то не поленитесь,наберите мой номер телефона (все номера, включая домашний, прилагаются) ипопросите подойти. В течение десяти минут я буду у вас и лично разберусь. Нупочему же мои старички и старушки меня не слушаются?!

Поэтому третьим объектом были, как ни печально, те самыенепослушные пенсионеры. В течение того самого дня на моем участке «обнесли»сразу двоих, Михаила Иосифовича Бурдейна и Капитолину Никифоровну Гарбузюк, нок старику Бурдейну тут же примчались воинственно настроенные сын с невесткой идвумя взрослыми детьми, а вот бабушка Капа у меня совсем одинокая, никто к нейне приедет, поэтому первые часы после стресса и сердечного приступа онапроводит в моем обществе.

– Игоречек, сынок,– покаянно бормочет КапитолинаНикифоровна,– ну как же так, а? Ведь без ничего осталась, а пенсия тольковчера была. На что же я жить-то буду?

Ну, для меня это как раз не вопрос, денег я ей оставлю ровнов размере утраченной пенсии, даже чуть больше, потому что предстоятдополнительные расходы на лекарства.

– Ты их будешь ловить?– с надеждой спрашивает она.

– Буду,– уверенно вру я.

Вру – потому что ловить мошенниц мне вряд ли придется. Немоя это работа, я ж не уголовный розыск, а всего лишь участковый. Моя задача –сделать так, чтобы люди, проживающие на моей территории, не становилисьжертвами преступлений, в частности вот таких наглых афер. Ибо известно, чтозадача участкового это в первую очередь профилактика, предупреждениепреступлений, а не их раскрытие.

– А найдешь?– все с той же безосновательной надеждойпродолжает вопрошать старушка.

– Я буду стараться. Капитолина Никифоровна, вы читали телистовки, которые я вам приносил?

– Листовки? Какие листовки?

– Помните, я несколько раз приносил вам такие бумажки, вкоторых написано, чтобы вы были осторожнее, потому что очень много мошенниковходит по домам и обманывает стариков. Ну, вспомнили? В последний раз вы меняеще грибным супом угощали.

– Ах, это… Ну конечно, Игорек, конечно. Ты не думай, я их невыбросила, они все у меня в шкафу лежат, вон в том ящике,– она указаладрожащей морщинистой рукой в сторону громоздкого буфета с резнымидверцами.– Можешь проверить, все в целости.

Да что мне их целость! Пусть бы бабушка Гарбузюк их вообщевыкинула в помойку, только чтобы предварительно выучила наизусть и не забывала.

– Да я верю, что в целости, Капитолина Никифоровна, но вы ихчитали? Вы помните, что там написано?

– Ну да, помню… – отвечает она неуверенно.

– Рассказать можете?

– Я… ну, как сказать… нет, сынок, не помню, старая я, памятьподводит. А что там было? Про оплату коммунальных услуг? Так у меня все вовремязаплачено,– забеспокоилась она.

Вот тут я начал злиться на себя с особой силой. Я что, с умасошел, полагая, что старый человек будет в течение нескольких месяцев помнить,что я там ему написал? Я что, про склероз никогда не слыхал? Или, может, яполагаю, что у стариков мозги и память лучше, чем у меня? И про рассеянностьвнимания у пожилых людей мне никто никогда не говорил? И сам я этого не видел,не понимал, не замечал?

– Капитолина Никифоровна,– мягко говорю я,– апочему вы им поверили? Расскажите мне подробно и с самого начала, вот онипозвонили в дверь, вот вы им открыли… Что они сказали? Почему вы их неиспугались, они же совсем незнакомые, мало ли, а вдруг они воровки? Почему высразу не подумали плохое? Чем они вас так подкупили?

Оказалось, подкупили они Капитолину Никифоровну разговорами.Дескать, как живете, в чем нуждаетесь в первую очередь, есть ли близкиеродственники, навещают ли и как часто. Ах, никого нет? Ну надо же! Как же такполучилось? Ах вот как… ну вы подумайте, какая печальная история… А на лекарстваденег хватает? А как вы относитесь к монетизации льгот? Станет ли вам лучше отэтой реформы? И так далее.

– Я их и чаем поила, и печеньем угощала, и мы всеразговаривали, разговаривали… – на глаза у Капитолины Никифоровны навернулисьслезы, и в этот момент я готов был удушить и тех двух мошенниц, и самого себя,только надо было решить, в какой очередности это проделать.

Мне стало ясно, что сколько бы бумажек я ни писал и ниразносил по квартирам, толку от этого не будет ни малейшего, потому что никакиеопасения, предупреждения и страхи не перевесят для одинокого человека радостиобщения. Ему задают вопросы и внимательно слушают, не перебивая, не только всюисторию его жизни в прошлом, но и жалобы на жизнь теперешнюю. Ну можно ли передэтим устоять?

Стало быть, что нужно делать, чтобы старики не попадались накрючок бессовестным мошенникам? Правильно, устранять дефицит общения. Бумажки –бумажками, это дело нужное, само собой, но необходимо сделать так, чтобычеловек не кидался с распростертыми объятиями навстречу любому, кто готов с нимпоговорить и терпеливо его выслушать.