Найти шпиона - Данил Корецкий Страница 15

Осоловелый Семаго клевал носом, время от времени засыпал и ронял нижнюю челюсть на грудь. Варя хлопала его по щекам, Света пыталась напоить горячим кофе, Ирон хохотала. Когда Катранов, Рыбаченко и Мигунов произносили очередной тост, Сёмга лишь отрицательно качал головой и что-то рисовал пальцем в воздухе. Но, вернувшись за столик после очередного танца, они с удивлением обнаружили Сёмгу мокрого – видимо, сунул голову под кран в туалете – и почти трезвого. В руках у него была полная рюмка.

– Хочу выпить за Дрозда, – сказал он, глядя перед собой. – За него одного… Дурак он был, конечно. Но мы еще дурнее оказались… За тебя, Пашка.

Он выпил, не дожидаясь остальных. Ирон хмыкнула и вопросительно посмотрела на мужа. Катранов, нахмурившись, разлил мужчинам водку, Свете, Ире и Варе сунул по бокалу вина, все молча выпили, не чокаясь. За столиком Зубатовых, судя по громким Васькиным выкрикам, назревала ссора. Бакен, ослабив галстук, отправился туда.

– Объясните мне, мужики, – произнес в стол Сёмга. – Почему мне так хреново? Не просто хреново, а – хре-но-во?!.. Молчите? Тогда я сам скажу. Мне хреново из-за Дрозда. Все тридцать лет хреново. А тебе, Катран, – хреново?

– Ему очень хреново, – поспешила заверить Ирон. – Ты бы, Сережа, сходил…

– Мы ни разу об этом не говорили, – перебил ее Сёмга. – С того самого лета в семьдесят втором. Почему? Объясняю: из большого уважения к нашему большому горю…

– Ладно тебе тельняшку рвать, – жестко оборвал Катран. – Нам всем досталось. Дрозд погиб, а мы ничем не смогли ему помочь. Это тяжелее всего. Нужна была бы кровь – отдали бы. Нужна была бы жизнь – думаю, тоже отдали бы. А так мы могли только донести его гроб до вертолета. И все.

– Не, не так! – с пьяной загадочностью ухмыльнулся Сёмга. – Надо говорить: и этот гроб мы продолжаем нести все эти тридцать лет, несем в своем сердце… типа. А потом сделать так!..

Он резко приподнялся и вытянул вперед голову, едва не воткнувшись носом в лицо Катрана.

– Вот, вот, видишь? А? – крикнул он, оскалившись. – Надо желваками делать вот так и челюстью двигать взад-вперед! Так страдают настоящие мужчины!

Катран выпятил челюсть, взял Сёмгу пятерней за подбородок и несильно толкнул. Сёмга потерял равновесие и грузно осел на стул, не спуская с Катрана бешеных глаз.

– Ой, мальчики, может, нам пора уже… – испуганно пробормотала Ирон.

– Щас кому-то будет пора, – процедил Сёмга, пытаясь подняться. Варя обняла его сзади за плечи.

– Расслабься, старый…

Мигунов тоже приподнялся было, но Сёмга заорал:

– Всем сидеть, сказал! У меня пистолет!

Шум мгновенно стих, и вокруг образовалось пустое пространство. В этой компании знали много поучительных историй про пистолеты, внезапно оказавшиеся там, где не надо.

– Прекрати, Сережа, – тихо и решительно сказала Света. – Ну-ка, Варя, давай отведем его умыться…

Она встала и, обойдя столик, подошла к Сёмге. Наклонилась, обняла его за талию, что-то приговаривая на ухо, помогла встать, быстро провела рукой по поясу, под мышками.

– Нет у него ничего, не бойтесь!

Варя подхватила бывшего супруга с другой стороны, и они увели дебошира в сторону уборной. У Сёмги вдруг разом прошел весь его боевой пыл. Он стал похож на большого нашкодившего сенбернара – обвис, понурил голову и покорно следовал между хозяйками.

– Чего-то раскис господин бизнесмен, – неодобрительно сказал Мигунов.

– А Светка у тебя молодец, – Катранов, не обращая внимания на насторожившуюся вдруг Ирон, проводил чужую жену долгим взглядом. – На нее во всем можно положиться…

– Это точно, – согласился Мигунов.

Через минуту вернулся Бакен с изрядно пьяным Носковым, который еле держался на ногах, и то благодаря тому, что вцепился в железное предплечье командира учебного взвода. Бакен тоже был крепко выпимши, но посторонний человек этого бы ни за что не заметил.

– Только одних растянул, а тут другие в драку лезут! Чего вы-то не поделили, старые друзья? – Он с силой провел ладонью по лицу, сгоняя то ли опьянение, то ли усталость. А может, и то и другое.

Катранов махнул рукой.

– Да из-за Пашки Дроздова…

К столику, вытирая платочком мокрые руки, подошла Света.

– Мокнет Сёмга, дышит жабрами. Он еще обиделся, почему его как частицу ракетного щита не назвали, – Света села за столик, жадно выпила фужер нарзана.

– А при чем здесь Пашка? – целенаправленно расспрашивал бывший комвзвода. – Или вы при чем? Ну, несчастный случай, всяко бывает…

Носков осмотрел стол и чужой вилкой принялся есть салат.

– На полигоне слухи ходили, будто Пашка сам на себя руки наложил, – нехотя произнес Катранов. – У них с Сёмгой накануне, из-за ерунды, конфликт вышел, обменялись парой ударов. Вот Сёмга и думает, что как-то виноват…

Бакен хлопнул себя несколько раз по коленям, прищелкнул пальцами и только потом смог выговорить:

– Ерунда какая! Там же служебное расследование проводилось, все точки над «и» расставлены! Какие могут быть слухи?

– Случай препоганый, в самом деле, – поморщился Катранов. – Родные Дрозда из его последних писем поняли так, что его там с утра до вечера ногами футболили. И мы с Серегой в том числе.

Он замолчал. Бакен не нашелся что ответить и только переводил взгляд с Катрана на Мигунова и обратно.

– Так что там случилось? Вы можете толком рассказать?

Катранов махнул рукой и отвернулся.

– У нас на плацу статуя Ленина стояла. Чугунная. – Мигунов облокотился на стол, взял вилку, возможно собираясь наколоть кусочек ветчины, но вилка так и застыла в воздухе. – Ее как раз реставрировали, ну, нам троим приказали кое-что подварить, подкрасить. Рядом провод-времянка висел, чтобы можно было вечером работать. Провод оборвался. Замкнул на статую.

Мигунов положил вилку место, откинулся на спинку стула и приобнял Свету.

– Катран был в это время на земле. И я был на земле. А Пашка наверху возился. Вот так судьба распорядилась…

– А давайте выпьем за Пашеньку! – предложил Носков, и первым поднял рюмку. – Я его помню, толковый паренек был. Царствие небесное…

Не чокаясь, все выпили.

– Если бы вас троих тогда убило, никому не стало бы легче, – тоном, подводящим черту под всем сказанным, сказал Бакен.

Он взял бутылку, чтобы наполнить рюмки, обнаружил, что та пуста, и знаком подозвал официанта. Вместо официанта подлетел администратор, принес запотевшую бутылку «Кремлевской», сам наполнил рюмки. Бакен подождал, когда он уйдет, и сказал:

– Мы уже пили сегодня за ушедших. Давайте теперь выпьем за нас – за пришедших. За тех, кто здесь. Кто несмотря ни на что продолжает жить, любить и надеяться. За ваших прекрасных жен. За ваши семьи. За нашу дружбу. За третье плечо… За вторую совесть. За то, что потерять страшно. Потому что, потеряв, не простишь себе и не успокоишься вовеки… Выпьем.