Мертвые не молчат - Марк Вернхэм Страница 15

— Чудненько, просто чудненько! — говорит он. — Ну что ж, давай оттянемся.

Он не замечает, что у меня хреновое настроение. Я ничего не говорю, а просто слабо улыбаюсь и следую за ним к «Звездным сучкам». Это заведение совсем небольшое и к тому же довольно старое. Здесь они придерживаются традиционного оформления деревом, а вся обслуга — и парни и девчонки — одеты в маленькие атласные шорты и облегающие футболки с надписью «Звездные сучки». Такая атмосфера не очень-то правится Федору, который пристрастился к развлечениям в Римском зале (чего здесь и в помине нет). А мне сейчас вообще все равно, поэтому мы просто сидим за столиком, что-то там едим, пьем кофе и болтаем. Хотя я больше молчу, потому что меня все еще волнует мой шпионский провал. В конце концов Федор замечает мое настроение (он как раз хвастал, какую новую «дурь» очень надеется достать сегодня вечером — что-то типа пластыря, который клеишь на руку, и он постепенно высвобождает свои активные ингредиенты в кровеносную систему, поэтому чувствуешь себя так, будто у тебя вместо крови ментол). По словам Федора, от этой «дури» становится холодно и жарко одновременно.

— Ну ладно, Дженсен, чертов раздолбай, — говорит Федор, разглядывая меня с беспокойством. — Что, блин, такое с тобой сегодня? Я тут сижу распинаюсь, рассказываю о том о сем и вообще в одиночку поддерживаю беседу, а ты только тяжело вздыхаешь, да пожимаешь плечами и все смотришь в землю. Что случилось-то? Что случилось, черт тебя дери?

— Да ничего, — отвечаю я.

— «Да ничего», — передразнивает меня Федор смешным голосом и, как и я, качает грустно головой — в общем, дает понять, что вид у меня настоящего психа.

Поэтому я ему все рассказываю: как вроде работаю на Брока, как отправился в Ислингтон, как видел квартиру Рега и всех его тайных дружков-приятелей и как у них там было гребаное тайное собрание. Я рассказываю ему, как потрясающе сначала у меня шли дела, и как потом я облажался, забравшись по водосточной трубе, и как меня, к черту, чуть не поймали, и как уносил ноги. Во время моего рассказа Федор все восклицал: «Да?», и «Вау!», и «Во, блин!», и «Не может быть!». И мне даже нравится все это рассказывать. Когда я описываю, как забирался по водосточной трубе к окну Рега и как, открыв глаза, увидел его банду прямо у себя над головой, он так заразительно хохочет, что в конце концов я тоже начинаю смеяться. Со стороны мои приключения действительно кажутся офигенно смешными. Когда я заканчиваю свой рассказ, Федор даже глаза от слез вытирает — так он смеялся. Потом он достает свой «борис», насыпает на столе две жирные дорожки, и мы их втягиваем, все еще смеясь над моей кошмарной ночкой. Понемногу мы успокаиваемся и почти перестаем хихикать, и, когда первое действие «бориса» проходит, я снова начинаю говорить.

— Нет, серьезно, Федор, это ни фига не смешно, потому что я на самом деле облажался, так ведь? Я правда хотел доказать Броку и Мыскину, что серьезно взялся за дело, и что они могут на меня положиться, и что я весь такой инициативный. Но все, что я сделал, — так это натуральным образом облажался. Мне хотелось произвести на Брока впечатление, показать, что у меня уже есть что-то конкретное, а вместо этого меня чуть не поймали.

Федор внимательно слушает, а потом кладет мне на плечо руку.

— А теперь слушай сюда, Дженсен, — говорит он. — Не нужно так переживать. Все образуется. Обязательно. Вспомни, что Баммер говорил на том концерте? Ты должен держаться со всеми вместе и объединиться со всеми в одну команду, так ведь? Я уверен, что-нибудь да подвернется и поможет тебе исправить положение.

Он был прав по поводу Баммера. Он правда так говорил. «Ты должен объединиться со всеми в одну команду».

В общем, к этому моменту настроение у меня сильно поднялось, поэтому я решил отправиться домой и посмотреть пропущенные серии «Грузовиков-монстров», которые накопились за несколько последних дней. Из-за занятости всякими шпионскими делами я совсем перестал смотреть это шоу. У дверей «Звездных сучек» я распрощался с Федором, и мы отправились каждый к себе домой.

— В общем, ни фига не беспокойся и не забивай себе голову этим дерьмом, — сказал мне напоследок Федор.

И вечером, сидя перед телевизором, я сделал именно это — совсем забыл о своих переживаниях.