Звездный час адвоката - Наталья Борохова Страница 15

– Но какая нелегкая привела Диану на место происшествия? – не сдавалась Елизавета. – Насколько я помню, было около восьми часов утра, и в лагере даже еще не приступали к занятиям.

– Она просто шла пообщаться с подругой, – не унимался Максимов. – Какой здесь может быть скрытый подтекст?

– Очень занимательно, – прокомментировала Елизавета. – Но все же я была бы крайне признательна, если бы на вопросы отвечала сама Диана. В суде вам не дадут слова. Вас не было на месте происшествия, стало быть, о чем вы можете говорить?

– Я действительно хотела поговорить с Ольгой, – произнесла Данилевская. – В последнее время мы не так часто общались. Кроме того, вокруг нее в лагере беспрестанно крутилась молодежь. Тем ранним утром я рассчитывала застать ее одну. Так и получилось… Она была совершенно одна, а вокруг – ни души!

– А вы не вспомните расположение трупа? Лежала ли она на спине либо, наоборот, лицом вверх? Видели ли вы какие-нибудь предметы, свидетельствующие о том, что Крапивина забиралась на скалу?

– Я видела ее глаза, – тихо проговорила Диана. – Они были залиты кровью. Я… я не знаю, как она упала. На спину, получается. А еще там была ее спортивная куртка, красная, кажется.

– А были ли у нее на руках перчатки? Ну, не знаю, что-то должно было защищать руки от ссадин? – спросила Елизавета.

– Перчатки? Не помню. На это я уже не обратила внимания. Мне… мне стало плохо. – Данилевская прикрыла глаза.

– Милая, с тобой все в порядке? – забеспокоился Максимов.

Она презрительно улыбнулась.

– Я – теперь я всегда в порядке. Гибель подруги меня бодрит!

– Может, на сегодня закончим? – спросила Лиза, с опаской поглядывая в сторону своей клиентки. Не хватало еще стать свидетельницей нервного припадка!

– Отлично, – отозвался Максимов. – Я вас провожу.

– Не понимаю, – говорила Дубровская Павлу уже в коридоре. – С ваших слов все выходит гладко. Несчастный случай на тренировке. Небрежность, стоившаяся Крапивиной жизни. С виду никаких признаков убийства! Подумаешь, Диана оказалась рядом. Должен же был ее кто-то обнаружить?

– Не думаю, что дело будет иметь судебную перспективу, – согласился Максимов. – Вопрос еще в том, а будет ли суд? Больше всего меня беспокоит то, что обстоятельства смерти Крапивиной предали огласке. Словно кто-то намеренно создает сенсацию, объявляя известную писательницу убийцей.

– Да, это очень неприятно, но, как я полагаю, огласки не избежать, – заметила Дубровская. – Я, конечно, никаких интервью давать не буду. Об этом не беспокойтесь. Но вот заткнуть рот журналистам вряд ли удастся. Вы же знаете, у нас свобода слова.

– Но есть еще и презумпция невиновности, – возразил Максимов. – Пока суд не вынес обвинительный приговор, Диана считается невиновной. Какое право они имеют о ней писать?

– Они должны подавать информацию правильно, только и всего. Дело не является закрытым, так как не содержит признаки охраняемой законом тайны. Разумеется, в случае положительного решения о виновности вашей жены мы потребуем опровержения.

– Но вред уже нанесен, – жестко произнес Максимов. – И вряд ли его исправишь каким-нибудь опровержением. Ярлыки у нас клеят быстро. Вот только отмыться от них удается не каждому. Но я не понял, вы предполагаете, может быть вынесение иного…

– Я не представляю пока, какими доказательствами обладает обвинение, – уклончиво ответила Лиза. – Вы же знаете, до определенной поры следователи не раскрывают свои карты.

– Ага! Следственная тайна, – догадался Павел.

– Что-то вроде того. Конечно, наступит пора, когда нас ознакомят с материалами дела и мы сможем прочитать показания свидетелей и данные экспертиз. Правда, это произойдет в самом конце расследования. Таковы правила. А пока мы можем только догадываться и собирать сведения по крупицам.

– Тогда я вам кое-что передам, – сказал Максимов и метнулся в соседнюю комнату. Уже через минуту он принес в руках объемную папку, перетянутую резинкой. – Держите. Прочитайте на досуге. Там газетные статьи, вырезки из журналов, рецензии.

И, словно отвечая на немой вопрос Елизаветы, он тихо заметил:

– Я не хочу, чтобы у вас были какие-то сомнения насчет Дианы. Она тут ни при чем. Вы увидите.

Дубровская не была уверена, что литературные рецензии помогут пролить свет на это дело, но папку у Максимова все же взяла.

Диана сидела в спальне, безучастно глядя в пол. Она слышала разговоры в прихожей, но не имела ни малейшего желания присоединиться к ним. Павел передал адвокату папку с вырезками, надеясь, что, прочитав хвалебные статьи, Дубровская будет думать о его жене лучше, чем думает сейчас. Какая глупость! Интересно, что сказал бы адвокат, увидев вот это?

Данилевская потянулась к прикроватной тумбе. Там, в самой глубине ящика, под стопкой глянцевых журналов и дамских романов в мягкой обложке, лежала фотография. Обычный портрет улыбающейся женщины, на обратной стороне которого темнела надпись: «Дорогой сестренке от Ольги. Ты и я – навсегда!» Ничего особенного, если не считать того, что фотография была разорвана. В мелкие клочки. А клочки аккуратно высыпаны на самое дно ящика. Подальше от посторонних глаз.