Невидимка из Салема - Кристоффер Карлссон Страница 14

– А еще необычнее, что прошли уже сутки и никто не попал под подозрение. И даже мотива нет, насколько я знаю. Никто не знает, как он проник в «Чапмансгорден» через дверь и ушел через окно. Размер его ботинок – сорок третий, и он знает, как пользоваться мелкокалиберным оружием.

– Иногда случается, что нет нужного свидетеля или не хватает техники для грамотного анализа. Прошло не так много времени.

– Она что-то держала в руке, какое-то украшение, вроде цепочки.

– Правда?

– Думаю, это важно.

– Цепочка прошла экспертизу?

– Да.

– И что? – Левин вопросительно глядит на меня. – Через несколько дней результат будет готов.

Рассматривая свои руки, я говорю почти шепотом:

– Я хочу участвовать в расследовании.

– С учетом того, что ты и так живешь в этом доме, ты вполне можешь быть потенциальным свидетелем.

Я поднимаю на него глаза. Не вижу себя со стороны, но, думаю, во всем моем облике сквозит просьба. Глаза жжет.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Мне нужно что-то делать. Мне нужно… Я не могу просто сидеть в своей чертовой квартире, курить и глотать таблетки. Мне нужно разрешение на действия.

Левин долгое время молчит, избегая моего взгляда.

– Что конкретно ты хочешь от меня, Лео?

– Я хочу вернуться к нормальной деятельности.

– Это не в моей компетенции.

– Ты и раньше занимался вещами, которые не входили в твою компетенцию.

– И как ты это себе представляешь? – спокойно спрашивает он и отпивает еще кофе.

Я колеблюсь, борясь с желанием спровоцировать его.

– Ты можешь мне помочь, – пробую по-другому. – Ты же знаешь, что я – хороший сыщик. Никто не знает, что на самом деле случилось в Висбю. Никто не знает, кто всех надул. Там был кошмар. Если б ты был там, то понял бы. Все случилось не из-за меня.

– Но это ты все испортил, – мгновенно похолодевшим голосом отвечает Левин. – Это ты застрелил Вальтерссона.

– И вся команда продала меня, – говорю я и только сейчас осознаю, что поднялся на ноги и стою над Левином, который сидит в кресле и выглядит странно маленьким. Мой голос дрожит. – Ты мне за это должен.

– Не думаю, что нам с тобой уместно говорить о долге, Лео. Этот спор тебе не выиграть.

Я чувствую, как против своей воли опускаюсь обратно в кресло.

– Я просто…Что-то не так с этой Саломонссон.

Левин задумчиво почесывает свою лысую голову, в том месте, где начинает слезать загар.

– Кто официально расследует это дело?

– Бирк.

– Значит, главный там – Петтерсен.

Улаф Петтерсен – единственный прокурор шведско-норвежского происхождения в Доме. И единственный человек, которому напрямую отчитывается Габриэль Бирк.

– Если ты всерьез считаешь, что здесь что-то нечисто, – начинает Левин, – тогда делай, как считаешь нужным. Но, – добавляет он, – ты до сих пор не сообщил, почему думаешь, что это происшествие необычно. Такое происходит постоянно.

– Я не могу поступать, как считаю нужным, без официального разрешения.

– Я слишком хорошо о тебе думал? – Левин отрывает от туристической брошюры кусочек бумаги, вытаскивает из заднего кармана джинсов ручку и пишет что-то на нем. – Используй свое воображение. И звони по этому номеру, если тебе потребуется помощь.

Я смотрю на записку.

– А что это за номер?

– Одного человека, которого я хорошо знаю, – вот и все, что говорит Левин.