Хобо - Зоран Чирич Страница 14

«Для тебя — хорошо», отрезал я, не глядя на торчащие завитки волос «часового у ворот», сгреб пару банок пива и отправился общаться с пластинками. У них много чему можно научиться.

* * *

Некоторое время спустя появился Барон, в черной шелковой куртке «Пьер Карден», похожей на модель «спитфайер», только без молний на рукавах. Куртку окружали три вампирки. Барон любил повторять, что женщины самые хорошие телохранители: они с нежностью относятся к телу своего хозяина и порвут любого, кто к нему приблизится. Хм, я, правда, не воспринимал его как любимчика, даже самые гнилые поклонники трипа, все эти говенные наркоманы, не решились бы в своих галлюцинациях увидеть его в таком качестве. По мне, когда приходится пресмыкаться и прислуживать, ни в коем случае не следует проявлять нежность.

Сразу было видно, что вошел Барон — все хотели с ним, с главным, поздороваться, массово поднимали в знак приветствия стаканы, сопровождая это пламенными, сияющими улыбками, белевшими и мерцавшими в раскаленном спиде, который оттеснял в тень общий «лайт» клуба. Но обменяться с ним рукопожатием могли только определенные лица. И, кстати, это вовсе не было притворством. Я своими глазами видел, как тени Барона отделали какого-то кретина, который полез лично выразить Барону свой восторг тем фактом, что увидел его. Двое оттащили его за уши до клозета, а там он из писсуара сожрал собственное говно. Готов спорить, что после этого он стал еще более горячим поклонником Ацы Барона.

Клубная программа закончилась, на повестке дня теперь была программа домашняя. Дело в том, что одна из вампирок стала манекенщицей, думаю, не без помощи Барона. В этот день у нее была первая съемка, и теперь она в знак благодарности устраивала «вечеринку». Для Барона и его «команды». От таких приглашений не отказываются — и вовсе не из-за того, что это возможность развлечься, просто этого требует корпоративная дисциплина «команды». Ладно, нормально, что касается меня, алкоголь был неотъемлемой частью моей работы. Одной пьянкой меньше, одной больше, чего тут оправдываться?

Квартира была «папина и мамина», безумно комфортабельная и пестрая, как камень тигровый глаз: массивные каменные лампы и абажуры, похожие на препарированные крылья фламинго с ориентальными узорами-талисманами, вазы из китайского фарфора и из «европейской» глины, смертоносно тяжелые, хрустальные миски для фруктов, растущих в джунглях, массивные медные подсвечники, мемуарные сувениры с блошиных рынков, разбросанных по всем столицам мира, зеркало от пола до потолка, экзотические красно-зелено-коричнево-желтые растения с латинскими и индийскими названиями, которые невозможно выговорить, встроенные шкафы, замаскированные художественными репродукциями. Да, здесь было много, много купленного искусства, но не было и следа от тех, кто вбухал сюда столько деньжищ. Просто невозможно было представить, что здесь живут какие-то родители. Может, и они где-нибудь устроили вечеринку в честь будущей карьеры дочери. Меня очень забавляла эта воображаемая картина: до тошноты воспитанные фэнси-старперы зажигают перед своими утомленными сверстниками, убеждая их, что отставать от своих детей вредно для здоровья. Правда, возможно, что на самом деле папа был владельцем агентства моделей, а мама — креативным модельером. Вампирка, виновница торжества, была вся, вплоть до тампона, папина и мамина. И Баронова. Я уверен, никто из них никому не мешал.

Разумеется, в центре квартиры, она же художественная галерея, находился Его величество Бар, встроенный в стену «салона для приема гостей», он был похож на камин без пепла и углей. Думаю, весь этот, простоявший несколько войн, алкоголь горел дольше, чем самые благородные дубовые и буковые поленья. Такая компания безусловно располагала к хорошему настроению.

Значит, как я уже сказал, вампирок было три, и каждая из них старалась быть в центре внимания, добиться чего было совсем не легко. Во-первых, здесь были и другие женщины, игравшие в разврат, во-вторых, большинство присутствующих мужчин сгорало от желания угостить Барона своим «эксклюзивным» трипом. Братва разыгрывала спектакль для своего хозяина. Барон приглядывался к предложениям, но не форсировал. Он их спокойно взвешивал. Я имею в виду людей, а не их трипы. Кроме того, он берег себя для виновницы торжества. Все присутствующие знали, кого Барон будет трахать этой ночью. Для начала. Я наблюдал за тем, как он рассматривает своих наемников и свою напарницу по сегодняшней ночной ебле. Он ничего не излучал, только впитывал. Этот спокойный, всасывающий взгляд заставил меня задать себе вопрос, а бывало ли с Бароном такое, чтобы кто-нибудь сорвал его планы, ну хотя бы в отношении траханья. Вот ведь чудеса, алкоголь сделал меня раболепным. Но особого беспокойства у меня это не вызвало. Из всех, кто здесь был, больше других должна была беспокоиться виновница торжества. Ее ждал напряженный, эмоциональный труд, труд, требующий и инициативы, и умения покоряться, а сейчас ее окружала химическая атмосфера, противостоять которой было нелегко. Барон дал ей немного помучиться, а потом увел в другую комнату. Ему не хотелось соваться в пизду, мертвую от наркотиков. Кстати, у него был очень, очень правильный подход к ебле. Когда дама валится с ног от выпивки и дури, тут не до удовольствия, остается только хлестать ее по щекам, пока трахаешь, но от такого быстро устаешь, конечно, если ты не из тех.

Как только Барон удалился, чтобы довести до логического завершения дело, из-за которого пришел и ради которого привел сюда нас, начался полный бардак. Все хотели «чего-нибудь покрепче» и скоро вообще перестали замечать друг друга. Одна из оставшихся двух вампирок не скрывала ярости, вызванной предпочтением Барона. Не знаю, была ли она взбешена тем, что пролетела мимо ебли с Бароном, после чего могла бы без забот прожить целую неделю, или тем, что до утренней зари Барон ей все-таки вставит, но будет это только после того как он оттянет ее соперницу так, что после нее она вся провоняет чужой расквашенной пиздой. А вдруг еще Барон пожелает отсос с продолжительным вылизыванием… Такая грязь, это был перебор даже для нее. Она не переставала фыркать, даже когда нюхала, так что пришлось обратить ее внимание на то, что «это же кокс, детка» и что он на дереве не растет. Если бы могла, она бы всех их повесила на этом самом дереве. Очень быстро она тотально улетела и, цепляясь то за одного, то за другого, с трудом заковыляла в сторону ванной. Она успела раньше меня, а у меня алкоголь переместился из головы в мочевой пузырь, и мне не оставалось ничего другого как переминаться с ноги на ногу перед дверью ванной и молить Бога, чтобы она вышла как можно скорее. Она вышла на удивление быстро. На ногах продержалась до первого дивана и заснула еще до того, как на него рухнула. Я глубоко вдохнул воздух, голубоватый от дыма, и шагнул в ванную, весь сжавшись. Молниеносным движением расстегнул ширинку, вытащил искомое и выпустил первую струю прямо на сидение и плитки. Я даже не закрыл дверь. Последовала вторая струя, на этот раз я попал в унитаз. Найдя траекторию, я с блаженством продолжил отливать. Потом нажал ручку сливного бачка и тут увидел огромную какашку, которая застряла в горловине унитаза. Как здоровенный трехконечный крючок для ловли очень крупной рыбы в канализации. Вода ничего не могла ей сделать — ни сдвинуть с места, ни, тем более, расчленить на куски. Нагнувшись, я внимательно рассмотрел ее. В длину она была, должно быть, сантиметров тридцать. Ничего подобного я никогда в жизни не видел. Ну и ну, какая же должна быть дырка в жопе у этой вампирки, подумал я, удивленный и даже ошеломленный, не снимая руки с ручки бачка. Какашка наблюдала за мной очень, очень спокойно, она не воняла и была гладкой как пивная бутылка. Что же эта девушка сделала с собой, что высрала такое чудо? «Эй, люди!», закричал я, «Идите сюда, смотрите!». Один за другим, вся компания собралась в ванной и уставилась на этого питона из говна. Все недоумевали, как ей это удалось. Это было ее величайшим произведением. Третья вампирка предложила: «Давайте ее выебем», но победил коллективный скепсис. «Теперь уже поздно». Мы несколько раз спускали воду, пытались лить из шланга с душем, открутив кран до максимального напора. Бестолку. Говно победило. Мы чувствовали грусть и усталость. Больше ничего нельзя было сделать. Вечеринка закончилась.