Лето у моря - Анжелика Бронская Страница 13

— Ты неисправим! — воскликнула Бланш. — Дважды напомнить женщине о возрасте… Хотя вы, мадам, прекрасно выглядите. Меня зовут Бланш, и я тоже жила в Париже, ну, еще до замужества.

— Мне очень приятно с вами познакомиться, милая, я рада, что Родольфо встретил достойную женщину. А это кто? Родольфо, неужели это твой сын? — воскликнула она. — Боже мой! Я помню его вот таким крошкой! Какой взрослый! Уже совсем мужчина… А это его очаровательная супруга? Познакомьте же нас!

Кузина опрокинула бокал. За столом повисла неловкая пауза. Ее нарушил отец:

— Что ты, Моник! Это его двоюродная сестренка, мы все вместе отдыхаем здесь в коттедже. Кстати, ты обязательно должна нас навестить!

— Простите, милые, — обратилась к ним обоим Моник, — но вы так замечательно смотритесь вместе, правда! Такая красивая пара.

— Моник, перестань! — со смехом сказал отец. — Кровосмешение опасно для рода, и мой сын, как врач, знает это лучше нас с вами. Правда, сынок?

— Конечно, — с трудом произнес он, почему-то избегая взгляда кузины. А она смотрела, ох, как смотрела на него, и он чувствовал это.

— Ерунда, Родольфо, — возразила отцу Моник. — Я знаю только, что сейчас это уже немодно, но у нас, во Франции, многие до сих пор женятся на кузинах и ничего, живут себе, рожают чудесных деток!.. Надеюсь, я вас не очень смутила?

— Ничего страшного, — он выдавил из себя вежливую улыбку.

— Извините меня, — кузина резко встала из-за стола. — Я сейчас вернусь.

— Моник, где твой бокал? — отец налил всем вина. — Предлагаю выпить за встречу!

А он вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд Бланш. Она смотрела в упор, и ему совсем не понравилось то, что он увидел в ее глазах.

— Я сейчас, — он вышел из-за стола и пошел искать кузину. Уже почти стемнело: на площади зажглись фонари и разноцветные гирлянды, украшавшие деревья. Заиграл духовой оркестр, начались танцы. Он нашел ее у палатки со сладостями, на другом конце площади. Она неподвижно сидела на скамейке, невидящим взором глядя на танцующих.

— Что с тобой? — мягко спросил он и присел рядом. — Ты чем-то огорчена?

Она повернула голову:

— Не особенно. Устала просто.

С удивлением он заметил, что она еле сдерживает слезы.

— Эй, ты чего? — он обнял ее за плечи. — Кто тебя обидел? Скажи мне, и он умрет самой страшной смертью!

— Зачем она так сказала! — воскликнула кузина, сжав кулаки. — Ну зачем? А еще ты…

— Господи, да что такого она сказала? И что я-то натворил? Не понимаю!

— И не понимай, — внезапно успокоившись, она встала со скамейки, — так гораздо проще. Пойдем, а то неудобно как-то.

Когда они вернулись, отец рассказывал что-то забавное, и обе дамы за столом смеялись в голос. Кузина села на свое место, и он с облегчением заметил, что она сразу включилась в разговор, как ему показалось, довольно весело и легко. Оркестр заиграл танго, и отец вскочил со стула:

— А ну, племянница, вставай! Пойдем потанцуем со старым дядюшкой.

— Никакой ты не старый, — улыбнулась кузина, — и я с удовольствием потанцую с тобой!

Они смешались с другими парами.

— Какая красивая девочка, — заметила Моник.

— Очень славная, — поддержала ее Бланш. — Мне она сразу понравилась… Извините, я сейчас подойду, — и встала из-за стола.

Почему-то он почувствовал себя неловко, оставшись наедине с пожилой дамой.

— Как там Париж? — непринужденно спросил он.

— Париж, как всегда, полон очарования, — ответила Моник, пристально изучая его лицо. — Послушай, — она обратилась к нему по имени, — я ведь знала тебя еще ребенком, поэтому имею право сказать кое-что. Сдается мне, эта девочка, твоя кузина, очень любит тебя. И мне кажется, что тебе об этом известно.

— Что вы такое говорите! — произнес он чуть изменившимся голосом. — Мы с ней просто дружим, как брат и сестра, вместе проводим это лето.

— Да? — она вопросительно посмотрела на него и, не дождавшись ответа, мягко сказала: — Не обижайся на старую женщину, сынок, но такие вещи я сразу подмечаю. Ах, молодость, молодость! Удивительно, как только твой отец и его милая жена ничего не видят?

— А что они не видят? — его ладони вдруг стали влажными.

Моник тихонько рассмеялась:

— Да она ведь глаз с тебя не сводит, любому ясно: девочка влюблена. А вот ты…

Внезапно она замолчала: к столику вернулась Бланш, а вслед за ней — отец с кузиной.

— Дядя был великолепен! Сногсшибателен! — кузина не скрывала восторга. — Как он танцует!

— Да, сын, мы поразили всех! — гордо сказал отец.

— Это мы еще посмотрим, — сказал он, вставая из-за стола. — Потанцуем?

Взял кузину за руку, и они пошли на площадку, где как раз играла медленная музыка.

— Все хорошо? — он заглянул в ее глаза, крепко прижимая к себе. Взгляд ее был грустен. Совсем чуть-чуть.

— Замечательно! — она погладила его по спине. — Ты же рядом.

Он облегченно рассмеялся и закружил ее в танце.

Но что-то неуловимое уже витало в воздухе, какое-то необъяснимое для него напряжение; то гадалка, то старая синьора: поразительно, что обе эти женщины, не сговариваясь, сказали ему одно и то же. И почему он испугался? В принципе, ничего не произошло: одна — просто сумасшедшая, вторая лишь высказала свои предположения, якобы она все подмечает! Подумаешь! Он ведь ничего ей не ответил? Не подтвердил, напротив, все отрицал. Так что все в порядке: никто ничего не узнал, да и не узнает о них…

Сейчас, спустя долгое время, он прекрасно понимает, что в тот вечер он должен был и мог поступить иначе, тем более что выпала прекрасная возможность рассказать все отцу. Стоило только по-другому ответить тогда, возразить, что в союзе кузенов нет, в общем-то, ничего страшного, да еще и привести парочку убедительных примеров из медицинской практики, а потом объявить прямо за столом о том, что они любят друг друга, что уже три недели дружат совсем не как брат и сестра, — и всё! Всё! Тогда уж точно не произошло бы то, что так неумолимо и безжалостно приближалось к ним, пока они танцевали на праздничной площади…

Музыка стихла, они вернулись к столу. Тут же оркестр заиграл тарантеллу.

— Танцуем! — отец сорвался со стула, увлекая за собой Бланш, кузину и сопротивлявшуюся («Что ты, Родольфо, в моем-то возрасте!») Моник. Он остался за столиком, с улыбкой наблюдая за ними. Вдруг он заметил среди танцующих Тони Марино. Нахмурившись, увидел, как тот подошел к отцу, что-то сказал ему, отец закивал головой, после чего они стали танцевать уже все вместе, причем Марино весь танец старался держаться рядом с кузиной, беспрестанно хохоча и издавая веселые возгласы.