Неземное тело - Галина Куликова Страница 13

Зажав сигарету в зубах, он приблизился к окну и отодвинулзанавеску. И мгновенно заметил фигуру в соседнем дворе. Кто-то пробирался подорожке, выложенной камнями. В тусклом свете фонарей блеснули светлые волосы ибелые ноги. Соседка! Анисимов быстро потушил сигарету и прильнул к стеклу. Чегоэто вдруг ее понесло на улицу ночью? Может быть, что-то случилось?

Однако через минуту стало ясно, что с девицей ничего не случилось.Она не шумела, не звала на помощь, а довольно уверенно двигалась к выходу сучастка. Анисимов хмыкнул. Он кое-что знал, касающееся Лаймы, и это заставлялоего быть настороже. Стоило посмотреть, куда его соседка отправилась в такоевремя суток, и — главное! — что собирается делать.

Он вышел на улицу через боковую дверь и быстро добрался досвоей калитки. Тихохонько приоткрыл ее и высунул голову наружу. Девицаудалялась в сторону шоссе. Может быть, кто-то приехал повидаться с ней,позвонил по телефону и сообщил, что ждет ее в машине возле поворота? Но с какойцелью? К чему такая конспирация?

Ведомый любопытством, Анисимов затворил калитку и,прижимаясь к забору, последовал за новой соседкой. Он миновал небольшойпролесок, насыпь и узкую шоссейку, ведущую на восток, к цивилизации. Зашоссейкой раскинулся лес — довольно зловещий, надо признать. С густым подлескоми глубокими оврагами. Если взять влево, можно было попасть в болото, а есливправо — наткнешься на полуразрушенные корпуса заброшенного санатория. Этоместо пользовалось дурной славой, хотя Анисимову так и не удалось толкомвыяснить, почему.

Чертова кукла выбралась на дорогу и странной ныряющейпоходкой двинулась в сторону Москвы. «Может, она чокнутая? — со сладкимужасом подумал Анисимов. — Машины у нее нет, вот она и решила пешкомвернуться в городскую квартиру». Тут он вспомнил, каким тоном девицаразговаривала с ним днем, и отказался от этой мысли. Если бы ей нужно было вгород, она явилась бы к нему и потребовала заводить мотоцикл.

Тем временем Лайма просто изнемогала от страха. Мысль обедной собачонке, конечно, поддерживала ее, но не настолько, чтобы онаперестала бояться. В траве слева и справа стрекотали кузнечики. Время отвремени какая-нибудь ночная птица длинно ухала поблизости, а потом принималасьиздавать короткие крики, как будто хохотала. Лайма ждала, что теперь, когдафонари остались позади, глаза вот-вот привыкнут к темноте. Ничего подобного!Казалось, что она наступает в черную вату. Можно было включить фонарик, нотогда она сама окажется на виду у всего леса. Мало ли кто прячется в зарослях?Вот наконец и указатель, о котором говорил Корнеев. Гадина сидит сейчас вуютном подвале и занимается любимым делом. Ему абсолютно все равно, чтопереживает его напарница!

Оставалась самая страшная часть пути. Предстояло спуститьсяс дороги и войти в лес. Лайма изо всех сил таращила глаза, пытаясь разглядетьбольшой дуб с дуплом, и ей даже показалось, что она его видит. Производяизрядный шум, она сбежала вниз по насыпи и поскакала по опушке.

Наблюдая за ее маневром, Анисимов сошел с дороги заранее ипо кустам добрался до того места, где девица внедрилась в лес.

Отодвинув рукой ветки ели. Лайма ступила на мшистуюподстилку и сразу же почувствовала, что рядом с ней кто-то есть — кто-тобольшой и страшный. Казалось, она слышит его сдерживаемое дыхание. Вотхрустнула ветка. Еще одна. Где он — слева? справа? Сердце мгновенно выпрыгнулоиз груди и переместилось в голову. Теперь оно билось как бешеное у нее в ушах,в глазах и даже в носу. От ужаса Лайма почти ничего не слышала. Адреналинбушевал в ее крови, грозя взорвать вены.

Она представила, что это огромный медведь, который вот-вотзаревет и бросится на нее из чернильного сумрака. Может, получится егоотпугнуть? Как она могла не подумать о защите?! Лайма потянулась за фонариком,но он, как нарочно, выскользнул из ее потных пальцев и бесшумно ухнул втемноту. Теперь его не найти. Да и на что ей фонарик? Стукнуть зверюгу по лбу?Или осветить его жуткие зубы?

«Думай, думай! — приказала себе Лайма. — Ты жесообразительная. Ты смелая». Психическая атака — больше ничего не остается. Вконце концов, животное есть животное. Оно может испугаться громкого крика,например.

Бедолага присела на корточки и пошарила вокруг себя. Вместофонарика под руку ей попался увесистый камень, зарытый в мох. Он был скользкими вонял болотом. Лайма изо всех сил сжала его дрожащими пальцами иприготовилась защищать свою жизнь. Психическая атака!

Анисимов поднял голову и увидел краешек серебряной луны,блеснувший сквозь прореху в тучах. Слава богу! Возможно, удастся разглядеть,что делает блондинка. Вдруг она закопала здесь клад?

Он выглянул из-за широкого ствола, который служил емуприкрытием, и увидел, что девица сидит на корточках в позе бегуна на короткиедистанции, который ожидает сигнала к началу состязаний.

Не успел Антон изумиться, как совершенно неожиданно, безвсякого внешнего повода, девица подпрыгнула вверх, раскинула руки, разинула роти стремительно бросилась в бузину. При этом издала короткий каркающий крик,потом еще один, вломилась в кустарник и со всего маху налетела на дерево,которое попалось ей на пути.

Раздался глухой стук, девица несколько секунд стояла наместе по стойке «смирно», после чего спиной упала на землю. И осталась лежать.В полном недоумении Анисимов вышел на полянку, подобрал фонарик и осветилнеподвижное тело.

Тело было симпатичным, но очень бледным. Анисимов растерянноогляделся по сторонам, потом присел рядом, подсунул руку дуре под голову ипохлопал ее по щеке. Открылся сначала один дикий глаз, потом другой.

— Где медведь? — жиденьким сопрано спросила она.

— Медведь?!

— Боже мой, — простонала Лайма. Вывернулась ивстала на четвереньки. — Что вы тут делаете?!

Она едва не зарылась носом в траву. Трава была влажной ипряной. Гремучая смесь летних запахов ударила в лицо.

— А вы что тут делаете? — сердито ответилАнисимов.

— Вы меня напугали!

— Вы меня тоже напугали, — он встал и отряхнулштаны. — Я совершал вечерний моцион и услышал, как вы орете под откосом.

— Вечерний моцион? По-вашему, сейчас вечер?

Лайма переживала бурю эмоций и едва сдерживалась, чтобы незарыдать от облегчения. Хотя ни за что бы в этом не призналась.

— Для меня — да. Я поздно заканчиваю работать. А вы?

— Что — я?

— Какая нелегкая понесла вас ночью в этот лес?

— Почему вы так сказали? С нажимом? В этот лес!

— Он пользуется дурной славой.

Анисимов подал Лайме руку и рывком поднял на ноги.

— Моя голова! — воскликнула она и схватилась залоб, недавно встретившийся с крепким стволом.

— Счастье, что ваша голова не раскололась, каккокос, — назидательно заметил писатель. — Вы не ответили на мойвопрос.